· Главная
  · Прислать новость
  · Лучшее
  · Архив новостей
  · О проекте и авторах
  · Работа
  · Написать нам
  · Рекомендовать нас
  · ЧАВО
  · Поиск
  · Ссылки


  · Лев, Колдунья и Ко
  · Актеры
  · Команда
  · Интервью
  · Ваши Рецензии



  · Как читать?
  · Биографии героев



  · Биография
  · История Хроник
  · Льюис и Инклинги



  · Скачать!
  · Галерея
  · Опросы
  · Narnia Icons


  · Форум сайта
  · Дневники



462 гостей и 0 пользователей.

Вы Анонимный пользователь. Вы можете зарегистрироваться, нажав здесь.







Можно ли считать К.С. Льюиса анонимным православным?
Разместил 09/04/2012
Статья православного митророполита Диоклийского Каллиста Уэра (Константинопольский Патриархат) «C. S. Lewis: An ‘Anonymous Orthodox’?» была опубликована ещё в 1995 г. в англиканско-православном журнале "Соборность", но и по сей день остаётся одной из самых известных публикаций, рассматривающих Льюиса, как православного писателя. Её перевод на русский язык был включен в первый том "Собрания сочинений в 8 томах" К.С. Льюиса, опубликованным издательством "Виноград" в 1998 г. (Еп. Диоклийский Каллист. Можно ли считать К.С. Льюиса "анонимным православным"? // Льюис К.С. Собрание сочинений: В 8 т. - М., 2003. - Т. 1. - С. 280-289, 301).
Материал чрезвычайно интересный, обсуждаемый, в частности, у нас => на форуме. Кроме того, на эту статью ссылаются различные авторы, пишущие о К.С. Льюисе. Так что всем, кто интересуется Мастером, недурно бы ознакомиться с этой статьёй, - тем более, что мы публикуем наиболее полную её версию. Данный материал можно встретить в Интернете, но зачастую статья оказывается, скажем так, с некоторыми сокращениями. Для данной публикации была использована исключительно книга. Никаких сокращений нет. Для ознакомления со статьёй нажмите на "подробнее...".

Епископ Диоклийский Каллист

МОЖНО ЛИ СЧИТАТЬ К.С. ЛЬЮИСА
«АНОНИМНЫМ ПРАВОСЛАВНЫМ»?


1. «Умно, учтиво, по-христиански»

В своей интересной статье о Льюисе и православии «Под русским крестом» Эндрю Уолкер [1]  вспоминает, как в Лондоне, на званом обеде, греческий епископ из Константинополя говорил об «анонимном православии» Льюиса. Был ли он прав? Д-р Уолкер замечает, что православные христиане очень любят Льюиса. Есть книжные магазины, где продают только православные книги, с одним исключением: Льюис. Есть и строго конфессиональные священники, которые учат катехуменов по трактату «Просто христианство».

И все-таки, насколько близок Льюис православию? Что думал он сам о восточном христианстве? Второй вопрос я мог бы ему задать осенью 1952 года, когда поступил в Оксфорд, в его колледж (св. Магдалины). Жил я в новом здании, как и он, видел его каждый день, обычно до завтрака (мы оба гуляли). Пожелав друг другу на ходу доброго утра, мы расходились – и все. Я уже тянулся к православию и очень любил Льюиса, но из робости не заговорил с ним, а он, по деликатности, не стал бы обращаться к чужому студенту. Конечно, если бы я подошел, он бы меня не обидел; но я не подходил, не спрашивал, и ответа не знаю. Могу только гадать.

Внешним образом Льюис был связан с православной церковью очень мало. По меньшей мере один раз присутствовал на литургии – в письме 1956 года он явно описывает то, что видел. Православное благочестие удивило его своей свободой и гибкостью:
«Образец для меня – “русская православная” служба. Одни сидят, другие лежат ничком, кто-то стоит на коленях, кто-то просто стоит, кто-то ходит, и никто ни на кого не обращает внимания. Умно, учтиво и по-христиански. “Не лезь в чужие дела” – хорошее правило, даже в церкви»  [2].
В «Письмах к Малькольму» [3], изданных после его смерти, в 1964 году, Льюис описывает, вероятно, ту же самую службу (хотя называет ее уже не «русской», а «греческой»): «Однажды я был на греческой службе, и больше всего мне понравилось, что там, насколько я понял, нет правил для паствы. Кто-то сидел, кто-то стоял, кто-то опустился на колени, кто-то ходил по храму, а один человек просто полз, словно гусеница. Самое же лучшее, что никто, ни в малой степени, не следил друг за другом. Хотел бы я, чтобы мы, англикане, это переняли! У нас есть люди, которым очень мешает, что сосед не крестится или крестится. Лучше бы они вообще не смотрели, тем более – не судили чужого раба».
Хотел бы я, чтобы все православные в Англии были такими терпимыми! Как ни печально, в некоторых приходах они зорко смотрят и строго судят. Льюис писал свое письмо в 1956 году, когда еще не был в Греции (они с женой поехали туда в апреле 1960). Вероятно, православную службу он видел в Оксфорде, в русской церкви на Марстон-стрит, но доказать это невозможно.

Православная церковь Греции ему тоже понравилась. Вернувшись, он писал Чедду Уолшу:
«Мы с Джой чуть не впали там в язычество. В Аттике, в Дафне трудно не помолиться Аполлону Целителю, и я не ощущал, что этого делать нельзя, я молился Христу sub specie Apollinis [4]. На Родосе, в одной деревне, мы видели прекрасный христианский обряд, почти не чувствуя, что он чем-то отличается от наших. Священники очень приятны с виду, куда приятней большинства пасторов и патеров. А крестьяне ни за что не берут денег» [5].

Как это ни грустно, признаем еще раз, что он идеализировал православных. Что бы ни делали «крестьяне», священники деньги берут, а иногда и требуют.

Льюис довольно близко дружил с двумя православными, Николаем и Милицей Зерновыми. Николай Зернов [6] приехал в Оксфорд в 1947 году, чтобы читать лекции о православной культуре. Не совсем ясно, когда они с Льюисом познакомились, но позже Зерновы гордились фотографией, где «Джек» сидит у них в гостиной на шатком низеньком стуле. За несколько лет до их приезда, еще во время войны, Льюис читал доклад в Оксфордском отделении братств св. Альбана и св. Сергия, который был потом напечатан в журнале «Соборность» [7]. Читал он и в доме св. Григория и св. Маргариты, основанном четой Зерновых. Дату установить не удалось. Назывался доклад очень странно: «Игрушка, икона, картинка», опубликован, видимо, не был и где-то потерялся. Осенью 1952 года Николай Зернов читал в Сократовском клубе доклад «Соловьев о добре и зле». Заседание вел Льюис, на нем выступал еще один русский, Евгений Ламперт [8].

Зерновы были на похоронах Льюиса 26 ноября 1963 года. Милица принесла крест из белых цветов, но ей сказали, что в храме цветов не будет. В конце концов положить венок на гроб разрешили, уже на кладбище. «Кто бы подумал? – пишет Эндрю Уолкер, – Джек Льюис похоронен под русским крестом…».

2. К. С. Льюис и греческие Отцы Церкви

Вот и все, насколько я знаю, – больше о личных встречах Льюиса с православием сказать нечего. Признаем честно, что их немного, и обратимся от его жизни к его трудам. Может быть, тут есть свидетельства какого-то влияния? Читая его, мы почти не встретим прямых ссылок на православных богословов. Это неудивительно. У него мало ссылок и на католиков, англикан, пресвитериан, методистов, вообще на теоретиков каких бы то ни было конфессий. Толкуя христианское учение, он ничего не говорит о конфессиональных особенностях, и не случайно, а осознанно, намеренно. В апологетических трудах он подчеркнуто избегает межконфессиональной полемики, сосредоточиваясь на том, что объединяет христиан. По собственным его словам, он хочет изложить «то, во что верили всегда почти все христиане… то, что Бакстер [9] назвал “просто христианством”». Льюиса не интересовали ни «церковничанье», ни институциональные стороны религии.

Хорошо, ссылок нет, и все же – испытал ли он влияние православных богословов? В таких книгах, как «Страдание» или «Чудо», цитат из нынешних, современных я не припомню, но в 40-х годах их книг в Оксфорде не было. Использовал ли он хотя бы греческих Отцов, которые так весомы в Православии? Иногда, в общих словах, он говорит о патристике; например, пишет «Мы защищаем… то, что проповедовали апостолы, свидетельствовали мученики, воплотил Символ веры, истолковали Отцы». Однако ссылок на этих Отцов у него очень мало, а если он кого и цитирует, то западных, чаще всего – Августина [10].

Судя по его автобиографии, Отцы не играли никакой роли ни в его умственном становлении, ни в его обращении, хотя Августина он, между делом, упоминает дважды. В книге «Отброшенный образ» он немного говорит о трудах Псевдо-Дионисия [11], но лишь потому, что они очень важны для средневекового Запада. В «Чуде» – три ссылки на Отцов, все в пределах страницы, но две взяты из вторых рук, от современных западных авторов. Льюис написал предисловие к английскому переводу св. Афанасия Великого [12] («Воплощение Слова Божия»), но лишь потому, что был в дружбе с переводчицей, сестрой Пенелопой. Предполагают, что «глубокая магия» в «Льве, Колдунье и платяном шкафе» восходит к учению об Искуплении, как его толковал св. Григорий Нисский [13]. Но соответствия не так уж явственны; скорее Льюис взял это у Августина или у нынешних богословов.

Поэтому я вполне согласен с Беде Гриффитсом [14], которому Льюис посвятил книгу «Настигнут радостью» [15]. Гриффитс пишет:
«Примечательно, что Льюиса очень мало интересовали Отцы Церкви. Казалось бы, для человека такой классической культуры естественно любить латинских и греческих Отцов, но, кроме ссылки на “Исповедь” св. Августина, я не припомню ничего».

За немногими исключениями, источники у Льюиса западные, причем средневековые или Нового времени, а не святоотеческие. Кроме Платона, Августина и Боэция, наставники его – Данте, Хукер, Спенсер, Мильтон, Джонсон, Макдональд, Честертон, Чарльз Уильямс, одно время – Йейтс. Тут есть почти все – и католики, и протестанты, а вот православных нету. Да, прав Эндрю Уолкер: «Льюис – глубоко западный человек».

3. Апофатика, но не литургика

Но и это не все. Хотя Льюис почти не связан с православием и почти не ссылается на Восточных Отцов, часто он очень похож на них, похоже мыслит. Предпосылки у него западные, а выводы – такие, которые мог бы поддержать православный христианин. Это тем замечательней, что прямого влияния нет.

Чтобы показать это, обращусь не столько к его апологетике, сколько к сказкам и романам, ибо именно в них богословское видение особенно своеобразно и глубоко. Однако сперва скажу об одном свойстве, которое вряд ли понравилось бы православному христианину.

В 1962 году, за год до смерти, Льюис писал Беде Гриффитсу: «Никак не могу заинтересоваться литургией». Гриффитс прибавляет, что к концу жизни «Льюис… обрел глубокое благоговение перед тайной евхаристии… однако ему так и не удалось воспринять Церковь как worshipping community и культ… – как небо на земле». Православные же воспринимают христианство прежде всего через литургию. Восточное богословие прежде всего осознает Церковь как worshipping community, как упорядоченное и стройное воплощение «неба на земле», явленное в литургии. Здесь Льюис очень далек от православия.

Однако это уравновешивают четыре важнейших «совпадения». Льюис остро ощущает сокровенность Бога, Его неисчерпаемую таинственность. Да конечно, в апологетических трудах, как-то слишком доверчиво взывающих к разуму и к нравственному закону, он ближе к богословию катафатическому. Д-р Уолкер пишет, что «его склад ума… был скорее катафатическим». Но есть у него и другое, только не в трактатах. Полагаясь на разум, он знает, тем не менее, что ни человеческая речь, ни рациональные доводы не выразят до конца запредельной истины. Он понял, что логичный спор, вообще – философское мышление могут только намекнуть, но не выразить, и признал, что ближе всего мы подходим к Богу через стихи, миф, символ. Потому он и выражает самые глубокие прозрения в сказках и притчах.

Особенно явственно все это в последней книге, как бы духовном завещании – в «Письмах к Малькольму». Он пишет: «Сообщаясь с Богом, мы имеем дело с… нет, не “совершенно Иным”, это бессмысленно, а с невыносимо и невообразимо Иным. Мы должны понимать (а иногда и понимаем), что мы очень близки к Нему и бесконечно от Него далеки». Поэтому надо отбросить всякий зрительный образ, тем более – отвлеченную концепцию: «И это, и это, и это – не Ты». Нельзя буквально понимать образы, и уж никак нельзя – богословскую абстракцию. «Все тварное, от ангела до атома – другое, чем Бог; оно с Ним несоизмеримо. Самое слово “быть” нельзя применить к Нему и к ним в одном и том же смысле». Из-за этой несоизмеримости «Он непрестанно действует как иконоборец, сокрушая каждое представление, которое мы о Нем составим».

Такие мысли (особенно Бог-иконоборец) напоминают «О жизни Моисея» св. Григория Нисского. Всякое понятие, говорит Григорий, если принять его буквально, становится «идолом Бога»; когда Моисей получает повеление разбить всех кумиров и идолов (Исх. 20:4), надо толковать это символически.

Такой апофатический подход приводит Льюиса к тому, что он понимает веру скорее экзистенциально, чем рационально. Конечно, в своих трактатах он взывает к разуму, но, в конечном счете, согласен со своим другом Уильямсом. Мы решаем поверить, и все, никто не может сделать больше. Вера не столько в том, что нас убедили доводы, сколько в том, что мы сделали выбор. Если же кто выберет неверие, никакие логические доводы его не убедят.

Об этом он снова и снова говорит в «Хрониках Нарнии». «Как нам убедиться, что вы нам друг?» – спрашивает Эдмунд у дочери Раманду в «Покорителе Зари»; а она отвечает: «Никак. Вы можете верить мне, можете не верить». Дядя Эндрю в «Племяннике Чародея» из упрямства и глупости убеждает себя, что Аслан не поет, а рычит, и даже сам Аслан не может его переубедить; так и с гномами в «Последней Битве». Пройдя заветную дверь, они видят только темный, вонючий сарай; цветы, роскошные яства – для них только сено, гнилая репа и грязная вода. Новой, прекрасной страны они видеть не могут, потому что не хотят.

Такой апофатический взгляд особенно свойственен той книге, которая меня трогает больше всего, – «пересказанному мифу», названному автором «Пока мы лиц не обрели». Он сам особенно любил ее, как и я. Неуловимость веры подчеркнута в той сцене, когда Оруаль не видит чертогов Психеи (точнее, видит их одно мгновенье, очень мучительное). «Ничего не поделаешь, – говорит ей Психея, – я вижу, ты – не видишь. Кто нас рассудит?». Собственно говоря, сокровенность Вышнего есть лейтмотив всего романа. На это и сетует Оруаль: почему Бог не явит своего лица? Она хочет знамения – и не получает.

«Тогда я сделала то, что, наверное, делают немногие: я заговорила с богами – сама, одна, по-своему, не в храме, без жертвы. Я упала ничком и воззвала к ним всей душою. Я взяла назад все, что говорила против них, и обещала что угодно, только б они дали знамение. Они не дали. Я осталась сама с собой».

Боги задают нам загадки, Оруаль возмущается сердцем, но ответа ей нет. «Почему, – восклицает она, – священные места темны?»

Однако роман не кончается на печальной, отчаянной ноте. Оруаль узнает, что боги дают нам не ясный, логичный ответ, а личную встречу. Мы нс видим их, но встречаем, и твердо знаем это. «Первую свою книгу – пишет она, – я кончила словами “нет ответа”. Теперь я знаю, Господи, почему Ты не отвечаешь. Перед ликом Твоим умирают вопросы». Тут поневоле вспомнишь текст, которого Льюис почти наверное не читал – «Гностические главы» Евагрия Понтийского (†399) одного из отцов-пустынников. Когда его спросили, что такое «голый разум», он ответил: «На вопрос этот нет сейчас ответа, но в конце концов не будет вопроса».

Словом, Льюис очень близок апофатической традиции христианского Востока. Аслан у него – поистине апофатический лев. «Кто он такой? – спрашивает Юстэс. – Ты его знаешь?», а Эдмунд отвечает: «Он знает меня». Бобриха говорит Люси, что лев этот не ручной, с ним опасно. Наша воля и наша логика ему не указ; он «невообразимо, невыносимо иной» – и бесконечно нам близкий.

Обратимся теперь к другим темам христианского учения – к Воплощению Бога и Его Троичности, к сакральности тварного мира, к призванию человека – и попытаемся понять, насколько близок Льюис к православию здесь. Где же в Нарнии Троица?
В середине 20-х годов, когда Дервез Читти учился в Каддстоне, один русский мирянин спросил его, что англикане прежде всего должны взять у православных. Тот ответил сразу: «Веру в Троицу и в Воплощение». Русский немного растерялся, он надеялся на что-то более «жизненное», но потом согласился вполне. Через семьдесят лет многие согласились бы с отцом Читти. Теперь, когда мало кто верит в Божественность Христа, а доктрина Троицы кажется ненужной и сложной, православные христиане остаются «максималистами»: они верят, что Христос полностью Бог и полностью человек; что Бог – един в трех лицах.

А Льюис в это верил? В «Просто христианстве» – да. О Воплощении он пишет: «Бог высадился на оккупированную землю в образе человека», учению о Троице он посвящает большой раздел, особенно подчеркивая троичность нашей молитвы: молясь, мы «втянуты» во «всю троичную жизнь трех-личного Существа». Именно так выразился бы христианин православной традиции (хотя вряд ли выбрал бы, скажем, слово «оккупированная», отразившее годы, когда Льюис это писал). Собственно, православные так любят Льюиса именно за то, что он твердо защищает доктрины Воплощения и Троицы.

Да, в трактатах; а в романах и сказках? Они (особенно сказки) явственно христоцентричны. Но вплетена ли в повествование доктрина Троичности? Отвечая, сошлюсь на эссе д-ра Пола Фиддса «Льюис, творец мифов».

В первом романе своей трилогии Льюис говорит о Молодом Малельдиле, Который «живет вместе со Старым», но Старый – далек и туманен, о нем почти нет речи, а Дух Святой не упоминается вообще. Правда, в «Переландре» Он есть – в конце, когда говорят о том, что Король узнал в земле Лур «новое о Малельдиле и об Его Отце и о Третьем». Насколько я помню, больше там нет ничего о Троице; Отец, кроме этого места, не упоминается ни разу, определение «Третий» довольно расплывчато. Мы не знаем, была ли у Льюиса развернутая доктрина Святого Духа. Д-р Фиддс резонно заключает: «В этих трех романах Бог – это Малельдил… так и кажется, что Троицы там нет».

Кажется это и тому кто читает «Хроники Нарнии». Здесь тоже скорее один Христос, чем Троица; внимание сосредоточено на христоподобном Аслане. Да, он «Сын Великого Царя, который живет за морем», но Царь в сказках не участвует, и снова мы можем спросить: «А где же Святой Дух?» Можно ответить, что сказка – не учебник догматического богословия. Однако «христианский миф» немыслим без Троицы, и мы вправе ждать, что это хоть как-то отразится в том «пересказе мифа», который предлагает Льюис и детям, и взрослым.

Однако есть и в «Хрониках» явственно «тринитарное» место – в сказке «Конь и его мальчик», когда Шаста спрашивает странного спутника, невидимого в тумане, кто он такой. Льюис объясняет в одном письме, что три ответа – «намек на Троицу». Как жаль, что в сказках и романах больше нет таких «намеков»!

Прежде чем оставить эту тему, заметим одно упущение, для православных христиан весьма огорчительное. Нигде, ни в трактатах, ни в сказках и романах, Льюис не пишет о Деве Марии. Конечно, он принимает доктрину непорочного зачатия, как и все, о чем говорится в Символе веры, но больше ему нечего сказать о Божьей Матери. Защищаясь, он пишет в «Просто Христианстве», что не хочет забираться в области, где так много споров, и ограничивает себя тем, в чем все христиане согласны. Однако христиане православные, для которых поклонение Пречистой Деве – не частность, но неотъемлемая часть каждодневного благочестия, пожалеют о том, что он ничего о Ней не сказал.

4. Здесь «очень тонко»

А как богословие Творения? Близки ли в этом православие и Льюис? Эвелин Андерхилл вспоминает, что один шотландский садовник, встретив человека, который только что был на Айоне [16], сказал: «Там очень тонко». Собеседник не понял, и он объяснил: «Вот – Айона, а вот – Господь». Именно так воспринимает тварный мир и православие.

Мироздание есть таинство, ибо в нем присутствует Бог; мир – это огромная Купина, пронизанная пламенем Славы. Об этом все время говорит св. Максим Исповедник [17]: Творец вселил во все тварное Свой логос, нетварное начало, благодаря которому всякая вещь есть вообще и есть то, что она есть; мало того – начало это влечет ее вверх, к Богу. Точно так же смотрел на мир св. Григорий Палама [18]: для тех, кто смотрит глазами веры, все тварное живо, ибо в нем присутствуют и действуют нетварные энергии Бога.

Примерно так мыслит и Льюис. И для него здесь, в мире, – «очень тонко». Одна из тем Нарнийских хроник – именно эта прозрачность; Нарния как бы проталкивается в будничную действительность. Самым неожиданным образом, незаметно почти для всех, дверью в иной мир может стать обычный предмет, привычное место: платяной шкаф под крышей старого дома, горная пещера. Льюис зачарован взаимодействием миров, взаимопроникновением естественного и сверхъестественного, неба и земли, земли и преисподней.

Для него явственна священность, сакральность природы. Его привлекало учение Генри Мора, кембриджского платоника, жившего в XVII веке, который, подобно св. Максиму, считал разум, логос животворящим началом, действующим в мироздании. Именно в этой связи Льюис тоскует по давним временам, когда деревья и травы, ручьи и реки воспринимались как живые существа. Казалось бы, устаревший миф, но под ним таится важнейшая истина: природа – не мертвая материя, а живая энергия, трепещущая присутствием Бога. Вот что пишет он в предисловии к книге Д.Э. Хардинга «Иерархия неба и земли»:
«Человек познавал мир очень сложно, а с другой точки зрения – очень просто. Познание это идет в одну сторону. Вначале мир просто набит волей, разумом, жизнью, многими хорошими свойствами; каждое дерево – нимфа, каждая планета – бог, сам человек близок к богам. С ростом знаний мир пустеет; сперва исчезают боги, потом – цвета, звуки, запахи, а там – и сама прочность».

В сказках и романах он пытается повернуть все «в другую сторону», снова утверждая, что мир – живой, сказочный, священный. Говорящие звери и деревья – не праздная выдумка для детей, они богословски значимы, и это сближает Льюиса с православным преданием. Он не ссылается ни на Максима, ни на Паламу, но тварный мир видит, как они.

5. «Ни разу не повторил он ни единого слова»

Наконец, совпадает ли с православием представление Льюиса о человеке? Для начала скажу об одном своем личном мнении, зная, что далеко не все православные (и далеко не все любители Льюиса) согласятся со мной. Меня всегда коробит, что в его романах и сказках столько физического насилия. Конечно, он не пацифист, он сам объяснил это с осторожной разумностью. Пацифистами не было и большинство христиан, западных и восточных, во всяком случае, с той поры, как (в начале IV века) обратился Константин. Однако сейчас меня смущает не это. Меня смущает, что Льюис уж очень расписывает грубую силу, жестокие схватки, кровь.

Особенно страдает этим жуткая развязка «Мерзейшей мощи», романа, который, кстати сказать, меньше всего мне нравится. Но даже в «Переландре» (ее я люблю так же, как «Пока мы лиц не обрели») все-таки мешает, что спор между Королевой, Рэнсомом и Уэстоном в конце концов сменяется схваткой Рэнсома и Уэстона: они дерутся, бьются, кусаются. Несомненно, Льюис ответил бы, что со злом надо бороться не только на умственном, но и на физическом уровне; но удовлетворит ли нас этот ответ? Да, в Нарнии речь идет о героической эре, а потому там должны сражаться. И все-таки, нет ли хотя бы небольшого садизма в сцене, когда Аслан царапает спину Аравите?

Вернемся к более приятным темам. Воззрения Льюиса на долг и долю человека придутся по душе православным по меньшей мере четырежды. Во-первых, для него каждый человек – единственный, Эльдил говорит в «Переландре», когда начинается Великий Танец: «Ни разу не повторил он ни единого слова, не создал одинаковой вещи». Льюис как можно судить, связывает эту неповторимость со словами Апокалипсиса: «Дух говорит церквам: …дам… белый камень, и на камне написанное новое имя, которого никто не знает, кроме того, кто получает» (Откр. 2:17).

«Имя – такое, что его “никто не знает, кроме того, кто получает”». Каждый человек не только связан с Богом, но связан с Ним особенно, по-своему. Он для Бога иной, чем все, создан по особой мерке, а потому может славить Бога, как никто другой. Бог отвечает каждому иначе, у Него с каждым тайна – тайна нового имени.

Во-вторых (это тесно связано), Льюису очень важно то, что зовется лицом. Тут мне припоминаются современные православные богословы – скажем, Хри́стос Яннара́с или митрополит Пергамский Иоанн (Зизюлас), которые разъясняют, что «личность» (по-гречески «prosopon») – это и «лицо», и «выражение лица», а еще точнее – «обращенность лица».

Быть личностью значит «обратится к кому-то лицом», обернуться к нему и вступить с ним в какие-то отношения. Без общения нет личности.

Смысл «лица» – главная тема самой пленительной и загадочной из льюисовских книг «Пока мы лиц не обрели». Когда Оруаль встречает Психею в горной долине, главный ее довод: возлюбленный сестры скрывает от нее лицо. «Что ж это за бог – говорит она, – который не решается показать свое лицо? …Прекрасные не скрывают лиц». Позже сама Оруаль, совсем не прекрасная, закрывает лицо, и все думают, что лица у нее нет. Статуя темной богини Унгит без лица; статуя Психеи в лесном храме тоже как бы безлика – лицо у нее закрыто шарфом.

«И я поняла, – говорит Оруаль, – почему боги с нами не говорят, и не нам ответить на их вопросы… Как встретят они нас лицом к лицу, пока мы лиц не обрели?»
Другими словами, двое не могут общаться, пока хотя бы у одного нет лица, нет личности; и мы не можем понять того, что связано с Богом, пока хоть в какой-то мере не познали себя, свою сложность, свою тьму.
Совпадения с православной антропологией не ограничиваются мыслью о нашей неповторимости и прозрениями о «лице». Для христианского Востока спасение подразумевает «обожение», «теозис» – мы, люди, призваны сделаться «причастниками Божеского естества» (2 Петр 1:4). Так понимает спасение и Льюис.

Может быть, идею теозиса он нашел у св. Афанасия, когда писал предисловие к «Воплощению Слова Божьего». Св. Афанасий говорит о Христе-Логосе: «Он стал человеком, чтобы человек стал богом».

Наконец, в-четвертых, многие греческие Отцы – особенно св. Ириней Лионский [19], св. Григорий Нисский и св. Максим Исповедник – видят вечную жизнь (насколько можно ее видеть) как «эпектазис», бесконечное движение вперед. Небесное блаженство не статично, оно динамично, это неисчерпаемое творчество. Св. Григорий Нисский тонко замечает, что самая суть совершенства в том, что мы не можем стать совершенными, но непрестанно движемся «от славы в славу» (2 Кор. 3:18).

Именно такова вечная жизнь, которую описывает Льюис в конце «Последней Битвы»:
«…мир внутри мира, Нарния внутри Нарнии… как луковица, только каждый круг больше, чем предыдущий».

По Льюису, луковице этой нет конца. Мы движемся «выше и глубже» вечно, «эон за эоном».

Итак, мы нередко убеждаемся, что Льюис видит и выражает христианскую истину так, как мог бы видеть и выразить ее православный христианин. Исходит он из западных предпосылок, но снова и снова приходит к православным выводам. Апофатическое чувство сокровенности Бога, учение о Христе и о Троице, взгляд на тварный мир и на личность выражены в понятиях, которые близки восточному христианству. Поэтому он вполне имеет право на имя «анонимного православного».

********

1) Уолкер Эндрю «Под русским крестом»: Walker A., Patrick J. A Christian for All Christians: Essays in Honour of C. S. Lewis. L., 1990.

2) Letters of C. S. Lewis. L., 1988. P. 454.
 
3) «Письма к Малькольму» – см. 8-й том данного издания.

4)  sub specie Apollinis – в образе Аполлона (лат.).
 
5) Letters of C. S. Lewis. P. 488–499. Уолш Чедд – см. прим. к с. 221.
 
6) Зёрнов Николай Михайлович (1898–1980) – эмигрант из России, играл видную роль в распространении православия в Англии, возглавлял кафедру истории православной культуры в Оксфордском университете.
 
7) В журнале «Соборность» – Sobornost, № 5, 31 (июнь 1945). Журнал «Соборность» выпускало братство св. Альбана и преп. Сергия Радонежского.
 
8) Евгений Ламперт – C. S. Lewis at the Breakfast table… L., 1980. P. 184. Автор цитируемой статьи, Уолтер Хупер, пишет не «Ламперт», а «Ламберт».
 
9) Бакстер – см. прим. к с. 13.
 
10) Августин – см. прим. к с. 267.

11)  Псевдо-Дионисий – неизвестный автор (конец V в. – нач. VI в.); под прикрытием имени и авторитета Дионисия Ареопагита выпустил ряд текстов, представляющих гениальную христианизацию высочайших достижений мысли позднего эллинизма.

12)  Афанасий Великий (293–373) – архиепископ Александрийский и всего Египта, борец с арианской ересью.

13) Григорий Нисский (ок. 330 – ок. 395) – епископ Нисский; самый проницательный метафизик и самый глубокий и патетический мистик среди великих каппадокийцев.

14) Гриффитс Беде – друг Лыоиса, монах-бенедиктинец.

15) «Настигнут радостью» (1955) – духовная автобиография К. С. Льюиса; см. 7-й том данного издания.
 
16) Айона – один из Гебридских островов, где св. Колумба основал в VI веке монастырь.

17)  Максим Исповедник (580–662) – монах-мистик, автор духовных трактатов; осужденный монофелитским собором, мученически умер в ссылке на Кавказе.
 
18) св. Григорий Палама (1296–1359) – архиепископ Фессалоникийский, богословски обосновал исихазм; создатель христоцентричной антропологии.
 
19) св. Ириней Лионский (ок. 130 – ок. 208) – епископ Лиона; противостоял гностицизму.

 
Логин
n
Логин

Пароль

Не зарегистрировались? Вы можете сделать это, нажав здесь. Когда Вы зарегистрируетесь, Вы получите полный доступ ко всем разделам сайта.

Связанные ссылки
n
· Больше про Нарния и Христианство
· Новость от Cokol


Самая читаемая статья: Нарния и Христианство:
Почему мы вправе назвать роман «Пока мы лиц не обрели» христианским?


Рейтинг статьи
n
Средняя оценка: 5
Ответов: 1


Пожалуйста, проголосуйте за эту статью:

Отлично
Очень хорошо
Хорошо
Нормально
Плохо


опции
n

 Напечатать текущую страницу Напечатать текущую страницу


Связанные темы

Все о Клайве Стейплзе Льюисе

"Можно ли считать К.С. Льюиса анонимным православным?" | Создать Акаунт | 1 Комментарий | Поиск в дискуссии
Спасибо за проявленный интерес

Вы не можете отправить комментарий анонимно, пожалуйста зарегистрируйтесь.

Re: Можно ли считать К.С. Льюиса анонимным православным? (Всего: 1)
от Cокол на 01/02/2013
(Информация о пользователе | Отправить сообщение | Журнал)
Приятно, что этот материал был замечен и перепечатан - со ссылкой на наш сайт:
www.baznica.info/article/mozhno-li-schitat-klaiva-lyuisa-anonimnym-



    Сегодня


Логин

Пароль

Не зарегистрировались? Вы можете сделать это, нажав здесь. Когда Вы зарегистрируетесь, Вы получите полный доступ ко всем разделам сайта.






n




Добро пожаловать, Гость
Логин
Пароль
(Регистр)
Зарегистрировались:
Последний: suiyuanba
Сегодня: 0
Вчера: 0
Всего: 2570

Посетителей онлайн:
Гостей: 462
Членов: 0
Всего: 462


Понравился ли Вам фильм "Покоритель Зари"?

Да! Мой восторг не знает границ!
Да, понравился.
Да. Но могли бы снять и получше.
Нормальное фентезийное кино, не более того.
Фильм так себе, но игра некоторых актёров радует.
Мне всё равно. Просто актёров этих люблю.
Не готов ответить - надо пересмотреть фильм.
Не понравился. Но детям, понравиться может.
Нет, не понравился.
Фильм отвратительный, жалею о деньгах и времени.



Результаты
Другие опросы

Ответов: 3089
Комментариев: 4


Сегодня новых статей еще не было.



Архивы Средиземья

Гарри Поттер для русских

Powered by PHP-Nuke

The Narnia Fansite.Com

The One Lion

HP Christmas

Lib.Ru

PozitiF.com

добавить/еще?



Купить на Озоне

The Chronicles of Narnia (3 disc set) Narnia DVD

Хроники Нарнии - Аудио CD Аудио CD

Хроники Нарнии Хроники Нарнии

Пока мы лиц не обрели Пока мы лиц
не обрели

Дж. Р. Р. Толкин. Хоббит, или Туда и обратно. К. С. Льюис. Племянник Чародея. Л. Ф. Баум. Страна Оз Сборник романов

искать еще



дискламер | контакты | рекомендовать | наполнение © 2004-2007 NarniaNews.RU | дизайн © 2005-2007 FiniteIncantatem.Networks

You can syndicate our news using the file backend.php or ultramode.txt
PHP-Nuke Copyright © 2006 by Francisco Burzi. This is free software, and you may redistribute it under the GPL. PHP-Nuke comes with absolutely no warranty, for details, see the license.
The Russian localization - project Rus-PhpNuke.com
Открытие страницы: 0.07 секунды
The Russian localization - project Rus-PhpNuke.com