Я сегодня дочитал сказку, которую Астрель сочинила.
Мои, соколиные, восторг и потрясение не знают границ...
Эмоций - море.
Танечка, родная моя, спасибо Вам огромное!
У Вас, без преувеличения, настоящий талант сказочницы.
Твоя сказка понравилась бы и Г.Х. Андерсену, и К.С. Льюису.
Несомненно, эту сказку нужно издать, её должны дети читать!
И не только дети, - эта сказка способна исцелить и душу взрослого!
_________________ ДЕЛАЙ ЧТО ДОЛЖЕН И БУДЬ ЧТО БУДЕТ
"...благородная смерть - это сокровище, и каждый достаточно богат, чтобы купить его".
К.С. Льюис, "Последняя Битва".
Сокол, от таких слов у меня просто вырастут крылья, как у Землянички - лошади Фрэнка!!! Нет, наверное, они уже...
Такой отзыв для меня просто потрясающий, невозможный подарок, спасибо Вам! Не знаю.. ну просто даже теряюсь, честное слово..)
Но Вы совершенно верно написали "Львиной милостью".
Эта история была написана осенью 2008 года, но только сейчас я решилась ее обнародовать) Сказка достаточно большая, поэтому разбиваю ее на части. Собственно, именно о ней и писал в данной теме Сокол.
Невеста трех
Марго прогуливалась по открытой площадке замка. Осень приносила набухшие печалью облака, и они проливали свои тяжелые холодные слезы здесь и в поредевших окрестностях. Россыпь красных ягод боярышника украшала сырые темные стены. Невидимые галки плакали где-то в молчаливых нишах и окнах. Ужас и паника давно сменились другими чувствами: сначала лихорадочным нетерпением, а потом – покорностью ожиданию. Девушка продолжала идти вдоль зубцов, когда в привычные звуки тишины вошли другие – неторопливой, усталой поступью лошади по мелкому гравию.
Когда ветер лениво зашелестел яркими опавшими листьями, Марго на площадке уже не было – она бежала по переходам и лестницам вниз. Мимо тихих комнат, где словно остановилось время; мимо большой залы, где тускло мерцали ряды пустых бокалов и выделялись выпуклые бока графинов. В столовой все было готово к праздничному ужину: ни одна пылинка не осела на богато расписанные тарелки. О, как Марго желала захлопнуть эти двери, но они не сдвигались ни на миллиметр.
Девушка выбежала в парадную, куда до этого старалась не заходить. Окна в этой огромной зале были зашторены, и казалось, что за колонами вдоль стен кривляются живые тени. Марго усилием воли заставила себя дойти до ступеней и так устала, словно зал был полон темной воды ей по грудь. Задыхаясь, она распахнула дверь и вышла. Дождь лил вовсю, темнело.
Марго торопливо пересекла двор. Стук в ворота сопроводил звучный мужской голос.
- Есть здесь кто-нибудь? Хоть одна живая душа? Даст ли кто кров усталому путнику?
Девушка отодвинула засов. Взяла стоявший при входе тяжелый, кованый фонарь – он никогда не гас – и с трудом подняла его вверх. Свет выхватил двоих: мокрую гнедую лошадь и стоявшего подле нее молодого мужчину. Он обнимал за шею своего блестящего от воды скакуна, а тот нервно переступал копытами – кому бы понравилось стоять под проливным дождем у ворот огромного замка вроде бы и не старого, а словно изъеденного временем?
Марго дрожа подошла к нежданному гостю: плотный дорожный плащ с капюшоном скрывал его одежду, так что нельзя было понять – знатный он человек или простой путешественник? Она осветила его лицо: на нее спокойно и тепло смотрели синие глаза из-под темных бровей. Путник был молод, с небольшой бородкой.
- Кто вы, сударь? – промолвила Марго, губы едва слушались ее.
Тот снова чуть осадил лошадь, улыбнулся и ответил:
- Я – обычный странник. Старший сын богатых родителей, который решил поглядеть на мир, каков он.
Он вгляделся в бледное личико Марго с влажными дорожками от дождя, серьезно изогнутыми бровями и простым взглядом серо-зеленых глаз.
- Стоит ли вам, госпожа, мерзнуть здесь, расспрашивая меня? Если тут у вас все строго, идите-ка лучше обратно, а я как-нибудь пережду, не в первый раз…
- Нет, нет! – Марго схватила его за руку. – Не уходите, пожалуйста! Вам тут все очень рады… - она осеклась… - по крайней мере, я! Пойдемте…
Все так же крепко держа его за руку, она пошла к конюшням.
- Лошадь можно оставить здесь. Сейчас вы подкрепитесь немного и вернетесь, чтобы позаботиться о ней.
Марго скинула с головы синюю, как ночное небо, накидку, озабоченно провела по пушистым волосам и пробормотала:
- Впрочем, наутро она и без ваших стараний будет в лучшем виде.
Лошадь подозрительно фыркнула.
Вдвоем они вернулись обратно ко входу в замок. Тяжелый фонарь норовил выскользнуть из руки. Заметив ее замешательство, странник без вопросов и просьб забрал его себе. Марго благодарно посмотрела на его уверенное, смелое лицо. Он заметил ее взгляд, снова улыбнулся и повыше поднял фонарь, заходя в зал. Они шли в полной тишине, но Марго чудилось, как тени стонут и скрючиваются, обращаясь в ничто от этого света, принесенного твердой мужской рукой.
- Какой великолепный зал! – воскликнул он, и зловещая тишина горсткой летучих мышей вылетела в окна. - Госпожа, отчего здесь никого нет?
Они дошли до конца парадной, и Марго обернулась. Зала тонула в золотистом сумраке с живой, легкой тишиной.
- Потому что, сударь, здесь никто не живет, кроме меня, - ответила она и, предупреждая его вопрос, приложила указательный палец к губам. – Тише.
Вскоре они вошли в небольшую, хорошо освещенную комнату, где уютно потрескивал огонь в камине. Кресла были застелены мягкими покрывалами, на полках стояли книги. Путник снял промокший плащ: он был статным, взрослым мужчиной. Марго смутилась: до этого отец и дядя составляли то мужское общество, в котором она не чувствовала себя неловко. Чтобы гость не заметил ее пунцовых щек, она начала хлопотать о еде, усадив его в одно из кресел.
- Меня зовут Марго, я – принцесса Иллельская, - он принял кубок из ее нежных рук.
Она присела в кресло напротив.
- Вы просили хоть одну живую душу? Вот вам – моя, а больше здесь никого нет.
Он изумленно смотрел в ее грустное лицо. Как могла она жить в одиночестве этого старого замка и так спокойно говорить об этом?
- Ешьте, сударь… - она указала на блюдо с жареным мясом и овощами.
- Гвидо… - назвался он, не притронувшись к еде. – Ваше высочество, я не проглочу ни куска, пока вы не расскажете, какой злой рок вынудил вас так здесь жить.
Марго отхлебнула вина для смелости. Дождь неистово бился в окно.
Ей казалось невозможным спокойно и последовательно рассказать Гвидо, как в день ее совершеннолетия к ним в замок примчался прекрасный юноша с длинными, блестящими черными волосами. Он спешился и без приглашения вошел в залу, где королевское семейство собралось за трапезой. Быстро поклонившись, он выпрямился и молча встал, дерзко и прямо глядя на короля. Тот побледнел.
- Замечаю узнавание… - колко произнес юноша.
- Да кто вы такой, чтобы так говорить с королем?! – возмущенно воскликнула самая младшая, рыжеволосая девушка, вскакивая из-за стола.
- Не волнуйся, птенчик, я не за тобой, - насмешливо сказал юноша, сверкнув зелено-синими, как драгоценные камни, глазами.
Король потрясенно молчал, взгляды всех попеременно были устремляемы то на него, то на расхаживающего перед столом юношу в дорогом темно-фиолетовом камзоле.
- Король, будьте справедливы! Всем, что у вас есть сейчас, вы обязаны мне.
- Замолчи, Микеле! – наконец выдавил король и тоже встал. – Иной счел бы за честь спасти жизнь монарха. Я полагал, что ты раскаялся в своей дерзости и пришел как друг, а не как вымогатель!
Стража напряглась.
Микеле оглянулся на легкий звук бряцающего оружия.
- Никакого вымогательства, - спокойно ответил он. – Был лишь уговор, заключенный между заблудившимся в чаще молодым королем и знающим путь обратно учеником волшебника.
Король схватился за голову со стоном неизбежности.
- Отец, чего он хочет?! Золота, драгоценностей? – Марго схватила его руку и сжала. – Родной, ты – все для нас. Неужели мы пожалеем чего-то для того, кому мы с Мирабель обязаны жизнью? Не было бы тебя, не было бы и нас…
- Да! – торжествующе воскликнул юноша.
Марго вздрогнула и встретилась с ним взглядом. Он смотрел на нее с выражением близким к жадности.
- Да! Ты слышишь, король, что говорит твоя дочь? Она понимает все куда лучше тебя! Я не просил ничего ничтожного, жалкого, малозначительного. Я оценил твою свободу иначе, я купил себе право взять в жены твою старшую дочь. Тогда она была совсем крошкой, но полюбилась мне с первого взгляда.
Микеле опустил глаза, потом снова взглянул на Марго с глубокой, затаенной тоской и надеждой. Марго охватило беспокойство: взгляд юноши был ей знаком. Вот так же грустно глядел на нее из густых кустов черный лисенок, когда она убегала, играя, слишком далеко. Она звала его к себе, но лисенок, махнув пушистым хвостом, скрывался в темной чаще.
- Так это был ты… Но отчего ты не пришел, когда я звала тебя?
Микеле быстрым движением выдернул ее из-за стола и притянул к себе.
- Да потому, глупая девочка, что наш добрый король никогда не отдал бы тебя в жены безродному мальчишке, пусть и умнее, и ловчее тысячи таких в округе. Королю были бы безразличны мои способности и то, чем я мог бы служить ему… - юноша часто дышал, на глазах выступили слезы. – Добрый король не оставил мне никакого другого пути быть с тобой, Марго, любимая Марго…
Девушка заворожено смотрела на его худое лицо с блестящими глазами, его губы со страстью и болью шептали ее имя.
- Стража, взять его! – закричал неистово король, словно очнувшись.
Младшая сестра схватила кухонный нож и бросилась на выручку.
- Стойте все, замрите! – Микеле высоко поднял левую руку, правой крепко прижимая к себе дрожащую Марго.
Невидимое дуновение, которому было невозможно противостоять, пролетело по зале. Все замерли, кто как был. Королева – с прижатыми к губам ладонями, младшая принцесса – с ножом в маленькой руке, стражники – с опущенными алебардами и мечами, король – с протянутыми в немой мольбе руками.
Микеле посмотрел Марго в глаза и наклонился, чтобы коснуться ее нежных, чуть пухлых губ. Она, плотно сжав их, нахмурилась и отстранилась. Микеле вспыхнул. Его черные волосы падали ей на лицо и, казалось, мешали дышать.
- Это твой выбор? – тихо произнес он.
Марго молчала, оглянувшись на семью. Микеле грубо повернул ее лицо к себе и заставил смотреть в глаза.
- Это твой выбор?! – спросил он громче и громовым голосом добавил, - да? Или нет?
Марго зажала уши и закрыла глаза:
- Да, да, да!
Он вытащил ее за руку в ненастный зимний сад. Она и сама не поняла, откуда взялась эта тьма, эти низкие грозовые тучи. Ветер рвал и ломал ветви деревьев.
Микеле подтащил ее к стене замка, сжал до боли ее запястье:
- Марго, - он говорил шепотом, но девушке казалось, что его голос перекрывает раскаты грома. – Марго, ты отказываешься от меня? Отвечай!
Марго впитывала глазами его необыкновенную холодную красоту, ее сердце замирало от того, что она имеет какое-то значение для этого странного и сильного юноши. Наваждение длилось каких-нибудь полмгновения.
- Да! – выкрикнула Марго. – Ты мне никто – ни друг, ни возлюбленный, ни жених! Ты хотел всего, боялся быть наравне со всеми и не признавал полумер! Ты знал меня с детства и поинтересовался моим мнением только сейчас, поставив мне и всем нам ультиматум. Да, я не верю в такую любовь и отказываюсь от того, что ты мне предлагаешь. От бегства, от изгнанничества, от сумеречной жизни в чаще леса, где живут твои тайны…
- Ты права, я не желал полумер, Марго… я не так воспитан. Мой учитель говорил мне брать все, что радует мое сердце, и всегда, всегда мстить за обиду!
С этими словами он приложил руку Марго к стене. Она вскрикнула: ей показалось, что холод камня достиг ее плеча и она перестала чувствовать всю руку. Марго держалась за нее, глядя, как на неровном камне проступает отпечаток. Микеле больше не смотрел на девушку. Он смотрел на стену, и под его тяжелым взглядом рядом с отпечатком ее узкой ладони проступил второй, крупнее.
Ветер трепал его черные волосы, жесткие, как вороново крыло, как его собственный голос.
Марго скорчилась у основания стены, обхватив колени руками и зажмурив глаза. Ветер давал ей ледяные пощечины.
- Ты сделала свой выбор, Марго. Я могу отнять у тебя все, но не твою свободу выбирать, - ученик волшебника отвернулся от нее. – Теперь здесь никого нет, кроме нас с тобой… Они все исчезли – король, королева, смешная девочка с ножом, слуги, - все подданные Иллельского королевства, живущие в окрестностях. Ты обменяла их на свою свободу.
Марго бросилась к нему, обхватила ноги:
- Нет, ты не сказал мне, что все будет так! – рыдала она. – Где они? Что с ними? Как их вернуть обратно?
Он склонился к ней и мягко прошептал:
- Ты пойдешь со мной?
- Нет… - побелевшими губами ответила Марго.
- Тогда, - он отшвырнул ее от себя, - нам не о чем больше говорить. Их нет! Они не живут и не умерли, они, считай, спят. Невидимо почивают в невидимых опочивальнях! – Он сделал паузу, ее боль отчасти умаляла его собственную, но не до конца, словно у нее не было дна. Он поморщился. – Словом, жди, Марго, жди своего суженого. И, если его ладонь подойдет ко второму отпечатку, это будет вселенское везение, и сказка завершится хорошо. Главное, чтобы твоя младшая сестра спросонья не зарезала кого-нибудь из прислуги… Но если ты полюбишь, а рука твоего избранника окажется не та… Какая жалость, придется подождать другого! Или не ждать. Поцелуй его, Марго! Или пусть он поцелует тебя! И наслаждайтесь до конца ваших дней блаженным молчанием этого замка! Здесь всегда будет еда, питье, ты даже можешь покинуть это место, но тоска по родным будет глодать тебя изнутри, как собака – кость. Не плачь! Ты же веришь в своего Бога, неужели Он не поможет тебе? Или все вы слишком малы для Его внимания?
Но едва он произнес последние слова, ослепительная вспышка молнии разорвала тучи в клочья, в неизмеримой высоте послышалось простое и великое многоголосое пение.
Микеле упал на колени.
- Учитель, ты не говорил мне, что…
Последние слова не успели прозвучать. На месте Микеле лежал черный, как уголь, лис. Через мгновение и его не стало, словно мимоходящей тени. Несколько секунд Марго с ужасом смотрела на это место, небо снова затянулось тучами, и был слышен только свист ветра.
Девушка бросилась обратно в замок, но в нем жила теперь только тишина и кошмары. Несколько раз Марго собирала вещи, брала еду и уходила, когда ей казалось, что она начинает сходить с ума от страха и одиночества. Но едва она взбиралась на первый холм, непреодолимая сила заставляла оглядываться ее обратно. Отсюда, с возвышенности, ее дом выглядел менее мертвым, скорее глубоко спящим. Как могла она оставить их там? Маму, отца, сестренку… Не дать им даже шанса снова окунуться в безбрежную синеву неба, брести по колено в ласково шелестящей траве, расцвеченной улыбками васильков. Она прижимала свои вещи к груди, опускалась на колени и плакала – горько, безутешно.
Однажды она зашла в часовню, которая была устроена внутри замка с незапамятных времен. Присела на низенькую мягкую скамеечку. Спрятала заплаканное лицо в ледяные ладони, лихорадочно дыша. Прошла минута, другая, Марго стала дышать ровнее, пылающего лба словно коснулась невидимая прохладная рука. Давно забытые ощущения поднимались из глубины ее души – ощущения покоя и защищенности.
Она затворила за собой двери и оставила за порогом бессильные проникнуть в часовню страхи, трепещущие перед часовней тени и холодное, неделимое одиночество.
Здесь все было иначе. Здесь действовали иные законы, о которых ученик волшебника и, может, сам черный магистр не знали. Марго протянула руки к бронзовым ангелам, кротко и с достоинством стоявшим по бокам от Распятия. Коснулась их изящных, раскрытых бронзовых ладоней…
Принцесса много раз бывала здесь с родителями и сестрой, много раз видела это собрание ангелов и крест. Но то было иначе, в детской возне, с виноватыми взглядами на строгие лица родителей.
Марго не была сильна в Писании, но верила в Воскресение так просто, как люди верят в рассвет. Поэтому она перекрестилась и вышла. Ей показалось, что невидимые враги отпрянули от нее. Девушка перенесла свою постель в часовню и полгода спала только там.
Эти воспоминания лишь прошли перед ее внутренним взором, а она уже почувствовала себя совершенно обессиленной.
- Простите, Гвидо… - прошептала она, взяла тарелку с едой и начала медленно, устало есть.
Гвидо откинулся в своем кресле, нетерпение, сжигавшее его изнутри, боролось с жалостью к ее слабости и боязливому нежеланию возвращаться к самому страшному.
- Я все понимаю, ваше высочество, - ответил он, последовав ее примеру.
- Можно просто – Марго, - не поднимая головы, произнесла она.
После вечерней трапезы они поднялись винтовыми лестницами наверх, к часовне.
- Здесь я сплю, - коротко сказала Марго.
- В часовне? – изумленно спросил Гвидо. – Неужели, кроме нее, в замке нет ни единого спокойного места?
Марго впервые улыбнулась – с пониманием и долей ехидства.
- Сударь, может, вам повезет больше, чем мне. Замок большой. Выберите себе любую комнату по вашему вкусу – все они в полном порядке. Вот вам свеча. Доброй ночи!
Она вручила ему свечу на тяжелом старинном подсвечнике и с достоинством удалилась в часовню.
Надо отдать должное мужеству Гвидо: он не потревожил сна Марго мольбами впустить его.
Марго, временами просыпаясь, глядела на мигающие в окно звезды и гадала – поседел ее гость совсем или только чуть-чуть.
Ранним утром ее разбудило громкое лошадиное ржание. Юное солнце играло в россыпи капель на окне, лучи переплетались и, казалось, ангелы ловят их своими полураскрытыми ладонями.
Марго оделась и вышла на улицу. Все ей было ново: и нежная свежесть утреннего воздуха, и невесомая голубизна неба, и солнечный свет – прямо в лицо. Все было ново, потому что в безмолвии теперь звучал его смех – красивый, глубокий смех взрослого мужчины.
- Вы уже проснулись, Марго? – он пытался накинуть уздечку на свою лошадь, но та вставала на дыбы, фыркала и брыкалась.
- Да, а вы, похоже, и не ложились? – парировала девушка, замечая следы бессонной ночи на его лице.
Гвидо посмотрел на свои руки.
- Вы будете смеяться, госпожа: я обошел весь замок, но нашел покой лишь рядом со своим верным Уго. Я пришел к нему, и он мне сказал…
Марго сощурилась:
- …таки сказал?
- Да, Марго, он очень строго сказал мне, чтобы впредь я ухаживал за ним сам. Я не буду показывать вам, сударыня, куда он поставил печать после своих слов.
Уго весело тряхнул холкой и лягнул воздух задними копытами.
Марго засмеялась, а смеялась она всегда заразительно. Поэтому и Гвидо расхохотался до слез, а когда отсмеялся, то, задыхаясь, сказал:
- Марго, всем вы прекрасны, но лучше всего – ваш смех. Смейтесь почаще, и все добрые силы этого поднебесного мира устремятся вам на помощь.
Марго счастливо на него посмотрела. Они пошли в сторону замка, и Марго, подкрепленная живительным смехом, нашла в себе силы рассказать историю о Микеле.
- Вот здесь все произошло, - к стене вел небольшой пригорок, заросший колючим кустарником.
Они взошли по нему. Гвидо молча смотрел на два четких отпечатка в грубой стене.
- В это трудно поверить? – Марго приложила свою ладонь. Она идеально совпала с маленьким следом. – Вы же не думаете, что все это – розыгрыш, детская шалость?
Гвидо свысока и серьезно взглянул на нее, обреченно вложившую свою руку в холодные объятия стены.
- Какие шутки, милая Марго… Вам ли не знать, каково это – открывать дверь за дверью, встречая странный присутствующее-отстутствующий дух?
- Да, да!! Вы так точно сказали… - Марго расплакалась и бросилась к нему на грудь. – Столько месяцев… я боялась сойти с ума… я пыталась уйти… все напрасно… только в часовне все иначе…
Гвидо обнял ее вздрагивающие плечи, вдохнул чуть древесный аромат мягких каштановых волос.
- Марго, - тихо сказал он. – Хотите, я попробую? Быть может, это я? Но пожелаете ли вы жизнь связать со мной, как этого требует магия?
- А вы? – подняла она к нему свое заплаканное лицо.
- Я? – вместо ответа он приложил свою ладонь ко второму отпечатку.
Они стояли, вслушиваясь так напряженно, как только могли. Снова где-то над ними заплакали галки.
- Ведь не может же быть такая тишина, если они вернулись… – бесцветно произнесла Марго, пряча ладонь под шаль на груди.
- Думаю, что нет… - Гвидо все еще обнимал ее, но у самого сердце сжалось.
- Гвидо… - начала Марго, не глядя на него.
- Марго, замолчи!! – закричал он на нее, крепко прижав к себе. – Я знаю все твои слова, все до единого. Ты скажешь: «Гвидо, наверное, тебе не имеет смысла задерживаться в этом неуютном месте. Я рада была обмолвиться с тобой и парой фраз, мы делили трапезу, мы смеялись… Это так много для меня, так много, что большего счастья я себе позволить не смогу, когда оно – взамен их всех». Так?
Марго заключила его лицо в свои ладони – Гвидо выглядел взволнованным и решительным одновременно. Напряженный лоб, сжатые под темными усами губы, отчаянные глаза. Она провела пальцами, расправляя морщины его лба, провела вправо и влево по бровям, едва коснулась нежных ресниц, скользнула по горящей щеке.
Он поймал ее за кисть и прижался к ней губами.
- Если ты уйдешь, то, наверное, я умру, - вот и все, что она сказала, глядя на их сжимающие друг друга руки.
Он рассмеялся сквозь слезы.
- Значит, не надо мне уходить, милая моя, родная моя… Я хочу, чтобы ты смеялась, хочу слышать этот новый для меня музыкальный инструмент. Я хочу видеть тебя каждый день, разную – грустную, уставшую, замерзшую или подшучивающую надо мной. Видеть, как ты ешь, пьешь, читаешь… Если ты меня выгонишь, то я вот тоже, пожалуй, возьму и умру. И приду в твою тихую гавань-часовню – греметь цепями! Все равно от меня никуда не денешься!
Марго обнимала его, Марго чувствовала тепло его рук, его дыхание в своих волосах.
Зима выдалась почти бесснежной. Гвидо и Марго стояли на залитом солнцем и промерзшем дворе. Гвидо оглянулся на замок.
- Марго, тебе не кажется, что нам пора стать хозяевами этого большого дома?
Марго вслед за ним окинула оплетенные паутиной сухого плюща стены, молчаливые ниши наглухо закрытых окон. Замок нависал над ними темной громадой. И он был живым – у Марго побежал мороз по коже.
Поглядев в ее расширившиеся от страха глаза, Гвидо сказал:
- Вот-вот, и я о том же… Марго, весь этот ужас, эти кошмары – это наша плата за удобство, это подачка Микеле тебе – растоптанной, одинокой, но все же по-своему любимой. Мы не одни в этом замке.
Прямой солнечный луч наискосок лег между зубцов стены.
- Замок полон невидимыми слугами Микеле – бестелесными, исполнительными и пустыми. Они приносят нам готовую пищу, но забирают у нас то, чем бедны сами – радость, уверенность, веру, надежду. Ты хочешь, чтобы это продолжалось?
- Конечно, нет! – воскликнула Марго.
Гвидо прижал ее к себе, гладя по волосам, прохладным, с застрявшими в них редкими снежинками.
- Ведь в подвалах есть запасы еды. Что-то необходимое я могу привезти и сам. Ты готовить-то умеешь, принцесса моя? – весело вдруг спросил он.
Марго оттолкнула его с деланным возмущением.
- Нет, вы послушайте, какие вопросы? – она уперлась – кулачки в рукавичках – в бока. – По-твоему, принцессы только вышивают гладью, составляют красивые букеты и читают романы?
- Извини… - Гвидо протянул ей руку, смущенно улыбнувшись. Но она осталась стоять на том же месте.
- Гвидо… что мне надо сделать? Что-то сказать? – тихо спросила она, и Гвидо ощутил ее страх.
- Марго. Нет, не так. Не сделать или сказать, а сначала почувствовать, вот здесь, - он прижал крепко сжатую руку к груди, - возмущение и гнев. Марго – ты не просто маленькая принцесса в большом замке. Ты – его хозяйка и сама решаешь, кому остаться, - он с лукавой улыбкой поклонился, - а кому пора домой. Ты сильнее их всех, потому что ты – в своих правах и ты – человек. А они – рабы, пустые игрушки в руках волшебников, жадные до наших чувств. Гони их прочь! Им не место в доме твоих родителей и твоей сестры.
При упоминании о Мирабель, краска бросилась Марго в лицо. Мирабель бы точно не позволила такой мерзости распоряжаться в замке ни единого часа. Храбрая, насмешливая Мирабель и бровью бы не повела, сомневаясь… А она… ее старшая сестра позволяет невидимым рукам касаться ее вещей, одежды, книг…
Марго выбежала в центр двора. Гнев переполнял ее, и уже не надо было подыскивать слов. Она подняла руки вверх и, потрясая ими, закричала:
- Убирайтесь! Вы слышите меня, слуги Микеле и его учителя? Убирайтесь вон – все, от подвалов до крыши, изо всех углов и закоулков! Прочь из этого дома, возвращайтесь в те места, из которых пришли – вы никому больше не нужны!
Грозно молчащий замок словно разбух от протеста, то тут, то там послышались звуки бьющейся посуды, что-то падало, разрушалось.
Но Марго закончила твердо:
- Вы уйдете – все и немедленно. Так хочет Дух, обитающий в часовне, и я – хозяйка этого дома.
В ту же самую секунду замок содрогнулся от самого своего основания, и вдруг с его поверхности вспорхнули тысячи черных птиц, невидимых до этого. Они вылетали из окон и, стеная, сливались в одну черную, подвижную тучу, невероятных размеров. А потом налетел порыв ветра, сильный, упругий. Гвидо и Марго показалось, что в нем был не льдистый аромат зимы, а, напротив, что-то неуловимо и смеющееся весеннее. Этот ветер вознесся ввысь и погнал живую тучу все дальше и дальше от замка, в сторону черного, зимнего леса.
Гвидо подошел к Марго: та беззвучно плакала, закрыв лицо рукавичками.
- Они не вернутся, Марго. Очень ты их напугала Духом, живущим в часовне, маленькая хозяйка.
Он подхватил ее на руки и закружил.
- Марго, ты чувствуешь, как легче дышится теперь?
Она смеялась сквозь слезы. Все кружилось: двор, освобожденный замок и высокое зимнее небо над ними.
А снега по-прежнему почти не было. Иногда они просыпались, выходили из замка и видели двор, словно присыпанный белой мукой. К полудню от нее не оставалось и следа, а днем начинал моросить холодный дождь. От него все становилось однообразно серым, унылым. Морось невесомо ложилась на подставленные ей ладони и одновременно неумолимо размывала дороги.
Как-то раз Марго стояла, прислонившись к дверному косяку, и смотрела на Гвидо. Тот пытался сбить огромные куски грязи со своих сапог.
- Не жалеешь, что отказался от помощи невидимой прислуги? – дружелюбно спросила она.
- Не жалею, ехидная моя, - ответил он с любовью. – Поискала бы что-нибудь более удобное для этого праведного занятия. Земля, пот… крови только не хватает для полноты картины.
Марго хмыкнула и полезла по приставленной тут же деревянной лестнице на чердачок. Гвидо слышал, как она перебирала какой-то хлам, передвигала чуть в сторону сундуки со всяким старьем, а потом до него донеслось ее радостное восклицание:
- Вот нашла так нашла! Гвидо, иди сюда!
- Неужели этот скребок так тяжел, что одна ты его по лестнице не спустишь? – отозвался он шутя.
Когда Гвидо очутился в теплом полумраке чердачка с его запахами пыли, сухой бумаги, старых платьев, то увидел сидящую там на корточках Марго. Она гладила что-то рукой, Гвидо пригляделся – то были старые деревянные санки, в которых могли бы уместиться двое человек.
- Мы так любили кататься на них с Мирабель, - потерянно сказала Марго. – Давай вытащим их, а, Гвидо? Ну, пожалуйста!
- Солнышко… Ну смотри, даже снега нет. Не наберется и поутру в твои ладошки, - он присел рядом с ней, и она положила ему голову на плечо. Больше не просила.
Что-то защемило у Гвидо внутри.
- Эх… ну ладно. Если принцесса желает кататься на санках по грязевым горкам – кто ей приказ? Уж точно не я, - весело воскликнул он и взялся за санки.
Марго кинулась его обнимать, а потом побежала искать кусочек жира, чтобы натереть, как следует, полозья.
- Не наберется и в мои ладошки, говорил ты? – спустя несколько дней Марго погружала руки в пушистый, глубокий снег, который сыпал с неба без остановки, словно старался наверстать упущенное.
- Марго, не сиди долго на одном месте, а то через пять минут ты сама превратишься в холмик для катания на санках! – смеялся Гвидо.
Он и сам был счастлив этому белоснежному обновлению всего окружающего мира. Крупные, пухлые снежинки без труда цеплялись за трещинки в коре деревьев, мелкие веточки, выступы каменной кладки. Снег, серый на фоне белого неба, падая и попадая в земные ландшафты, сиял белизной. Все становилось пушистым, каждый шаг отдавался смешным «зип-зип» под ногами.
Марго слепила снежок и неуклюже бросила его в Гвидо.
- Ах так?!
Девушка завизжала и бросилась от него прочь, но он остался стоять на прежнем месте и она с любопытством остановилась.
- Хорошо, Марго, договорились. Я целый день служу тебе мишенью для игры в снежки, а ты к вечеру расчищаешь дорожку к ближайшему холму. Идет? – он невинно приподнял брови.
- Ты вредный, Гвидо.
- Да, я вредный. А еще мы можем поиграть в лабиринт, пробираясь к холму по выпавшему за весь день снегу. Так что ты выбираешь, принцесса?
Марго подошла и аккуратно почистила рукав его верхней одежды, куда угодила снежком.
- Пойду готовить вредному Гвидо обед, чтобы у него были силы расчищать дорожки, - заключила она бесхитростно и направилась к замку.
Вечер быстро сменился темно-синей, глубокой ночью, пронизанной сиянием отовсюду. На небе сверкали звезды и остро, слепяще – тонкий серп полумесяца; на земле расстилалось серебряное игристое полотно.
Марго замерла: ей показалось, что она попала в какой-то волшебный мир. Быть может, она бывала в нем когда-то раньше, с Мирабель, но это было давно, как во сне.
Они молча шли к холму по дороге, над которой Гвидо трудился до изнеможения. Ему казалось, что за час очищенный отрезок снова покрывается идеально ровным, толстым слоем снега. Однако ж, приспособив к делу Уго, ему как-то удалось чуть все утрамбовать. Теперь, впрочем, он шел уставший, лениво поглядывая на рассыпанные под ногами у них драгоценности зимы. Марго же беспрестанно тянула его вперед и вся изнывала от желания побыстрее пустить санки в ход.
Не без труда они взобрались на холм, все в снегу, с кусочками льда на воротниках, куда доходило их дыхание. Гвидо помог Марго сесть в санки, она волновалась.
- Я боюсь! – весело закричала она. Морозный воздух пьянил, пальцы не гнулись даже в теплых рукавицах, и она не могла толком ухватиться за ремешки санок.
Марго обернулась к нему: из-под капора выбилась темная прядь волос, щеки раскраснелись.
Отвечая на ее детскую просящую улыбку, Гвидо сел позади нее, взяв ремешки в свои руки. Прижался щекой к ее щеке и шепнул:
- Едем, Марго?
Она, ощущаясь теплым комочком в его руках, кивнула.
Острый, сверкающий серп полумесяца, качнувшись, канул куда-то в сторону. Санки неслись в распахнутые объятия искрящейся снежинками свободы. Марго показалось, что это был не спуск, а полет по Млечному пути – бесконечный… Санки достаточно далеко откатились от холма, они тихо сидели в них. Гвидо хотел было поцеловать Марго в горящий висок, но тут она вскочила и заявила, что теперь хочет скатиться с холма сама. Она быстро-быстро побежала вверх по склону, волоча за собой санки. Гвидо несколько секунд провожал ее фигурку взглядом, потом улыбнулся, когда она остановилась, запыхавшись на полпути.
- Давай сюда, - он забрал ремешки из ее рук, довез санки до верха, дождался, пока Марго из последних сил поднимется к нему. Посадил ее в санки, наклонился к ней, мягко спросил:
- Марго, ты устала… Может, в следующий раз?
- Нет, нет! – Марго не слушала его, ей хотелось снова пережить этот полет-падение в искрящуюся бездну. – Я сама…
Оттолкнулась ногами – и вскоре тень от холма скрыла ее. Кромка леса чернела, выделяясь на бескрайнем серебряном ковре снега. Полмгновения тишины, которую вдруг разрезал крик Марго:
- Микеле! Нет! Нет! Нет!
Гвидо, утопая по колено в снегу, бросился вниз. Его рука быстро нащупала оружие. В отчаянии, со страхом он поискал глазами, увидел перевернутые санки и темную фигурку Марго с выпростанными вперед руками. Неизвестный всадник только что подскакал к ней, собираясь спешиться. Порыв зимнего ветра всколыхнул его длинные темные волосы.
- Не смей приближаться к ней! – яростно закричал Гвидо.
Всадник послушно остался в седле. Гвидо добежал до Марго, перевернул ее: острые осколки льда порезали ей лоб и щеку, кровь медленно сочилась из ранок. Гвидо перевел взгляд на всадника и не нашелся, что сказать от удивления.
Марго очнулась в гостиной замка. Было жарко натоплено, ее щеки и губы горели. Когда туман в глазах и голове рассеялся, она обнаружила себя лежащей на диване: шею и голову поддерживал Гвидо, растирая ее грудную клетку терпко пахнущей настойкой.
Марго судорожно схватилась за расстегнутые края воротника своего платья, хотела было встать, но закружилась голова.
- Микеле здесь… - прошептала она срывающимся голосом.
- Ваше высочество, я уже понял, что ночью к вашим владениям лучше не приближаться, а за длинные волосы можно заработать проблем, - раздался рядом веселый, ясный голос.
Изумленная Марго повернула голову. В кресле напротив расположился молодой человек – изящный, с невероятно светлой для юноши кожей, легким зимним румянцем, внимательным взглядом золотисто-зеленых глаз и длинными, ниже плеч, волосами. Только при свете они оказались вовсе не иссиня-черными, а очень светлыми, льняными.
- Это – мой младший брат Лоренсо, Марго… - начал было Гвидо, но Лоренсо перебил его.
- …и не меньше вашего высочества испугался, когда с ближайшего холма на него полетело стремительно что-то большое и темное! Прошу учесть это в судопроизводстве! – он значительно поднял палец.
Марго рассмеялась, Гвидо все еще был хмур, обрабатывая ранки на лице девушки, но было видно, что брат прощен. Марго закрыла глаза, подставив лицо заботливым рукам Гвидо. По едва уловимым движениям ее бровей и уголков губ он чувствовал, когда ей больно, и начинал легко дуть на поврежденные места.
- Так вот… - продолжил он, наконец. – Мой неуемный братец Лоренсо – не сидится ему дома – весь высох от любопытства: куда же я пропал на полгода?!
- Этот Гвидо, ваше высочество, - перебил его Лоренсо, - с ним одни тревоги с самого его рождения!
- Как будто ты меня родил! – саркастически вставил Гвидо.
Марго, поморщившись, снова засмеялась.
Лоренсо продолжал, как ни в чем не бывало:
- Наша матушка ночи не спала – вечно этот рыцарь попадал в разные истории. Все не терпелось ему получше познать мир. Пожары в лаборатории, подкоп под сарай, где по всем признакам – ценные породы, разбегающиеся по обеденному столу «единственные в своем роде» сороконожки, ящерки… Только что змей разводить не стал…
- Лоренсо, я тебя побью, - усмехнулся Гвидо.
- Не урони принцессу, - беспечно отозвался тот. – Но все это, ваше высочество, были лишь цветочки. Гвидо сел на коня, и вот тут-то начались настоящие приключения с поисками кладов, ночевками в лесу, разбойниками на большой дороге и всеми теми историями, которыми, вероятно, полна ваша библиотека.
- А я должен был сидеть дома, разучивая часами гаммы, прелюдии и менуэты, ранним утром бежать с бумагой и красками рисовать этюды и учить прислугу танцевать?
Лоренсо был с мороза, поэтому было незаметно, как он слегка покраснел.
- Прислуга сама кого хочешь танцевать научит, - бросил он неловко.
Марго смотрела на него во все глаза. Два брата и были такими невозможно разными. Однако Лоренсо быстро забыл колкость Гвидо и продолжил через пару мгновений уже совершенно серьезно:
- Так или иначе, но мы не договаривались, когда ты уезжал, что от тебя не будет никаких вестей. Ни гонцов, ни писем, ничего… Сверкнул копытами своего коня ранней осенью и – как снегом засыпало. Ты, конечно, горяч до приключений, но они никогда не кружили тебе голову настолько, чтобы забыть, как переживает за тебя наша матушка, как некрепко ее здоровье.
Гвидо, опустив голову, молчал.
- Лоренсо, друг мой, это моя вина, - ответила Марго за Гвидо. Тот провел ладонью по ее щеке, она взяла его за руку. – Все это время он был моим защитником, если хотите ангелом-хранителем, в моем же собственном доме, который стал для меня тюрьмой год назад.
От Лоренсо не укрылся нежный жест брата, он молчал, ожидая еще ответов на свои вопросы. Но Гвидо решительно произнес:
- Брат, поверь мне, что я все это время помнил о вас и думал, как дать о себе знать, не оставляя Марго надолго одну. Теперь ты не чувствуешь этой комнаты так, как чувствовал ее я, впервые очутившись здесь, темным, дождливым вечером. С некоторых пор многое изменилось: благодаря смелости и воле ее высочества, ты можешь теперь сидеть и ощущать, что нас в этой комнате только трое.
- Темная магия? – коротко спросил Лоренсо, в его глазах отразилось какое-то странное понимание.
- Да, Лоренсо, - так же кратко ответила Марго.
Лоренсо встал и поклонился.
- Переночуйте в комнате брата, там места хватит на двоих вполне, - добавила Марго.
Лоренсо улыбнулся:
- Значит, нам не спать сегодня – я не дотерплю до утра, все из него вытяну.
- Может, оно и лучше: мне не придется снова возвращаться к прошлому и заново переживать его ужасы, - просто ответила девушка.
Марго показалось, что она только на минутку закрыла глаза, а уже было утро. Она лежала в своей кровати, разглядывая привычную обстановку часовни. Только склоненные лики ангелов были как-то особенно печальны. На их бронзовые длинные одеяния ложился холодный отсвет раннего пасмурного утра. Девушка, перекрестившись, встала и подошла к одному из окон. Оно было густо расписано морозным узором, напоминавшим чем-то непроходимую чащу. Марго зябко передернула плечами, подышала на стекло и не без удовольствия разрушила чей-то ночной кропотливый труд.
Ее взору открылись совершенно заснеженные холмистые окрестности. Кустарники, редкие деревья – все было почти целиком скрыто снегом. Вглядываясь вдаль, Марго не могла понять, где кончаются холмы и начинается пасмурное, низкое небо.
Какая-то фигурка шевельнулась у боковой стены, часть которой была видна отсюда. Марго поначалу не заметила ее: бледно-зеленая теплая накидка, льняные волосы… Лоренсо стоял чуть ниже засыпанных снегом кустарников, напротив стены с двумя отпечатками.
«Зачем он там стоит? О чем думает так долго?»
Марго лихорадочно быстро одевалась, пуговицы и петли не желали сразу находить друг друга… Она наспех провела гребнем по волосам и, не глянув даже в зеркальце, выбежала из часовни.
Лоренсо обернулся на быстрые, насколько позволял глубокий снег, шаги. Он подал руку Марго и помог встать рядом с ним на утоптанный участок. Они оба молчали, Марго как-то вдруг растеряла все свои слова. Лоренсо был грустен, и его опущенный профиль со светлыми волосами напомнил девушке печальный лик ангела из часовни наверху.
- Гвидо все рассказал мне вчера ночью, - наконец нарушил молчание Лоренсо, взглянув на Марго. Его светлые брови были чуть сдвинуты в задумчивости. – Гвидо рассказал мне все, а я не успел ему ничего рассказать в ответ: пока собирался с духом – он уснул. Но, может, это лучше, если вы услышите мою историю вдвоем.
Марго начал бить озноб, хотя она была одета тепло. Что-то должно было решиться этим тихим зимним днем, что-то неотвратимое…
- Нет, Лоренсо, - Марго отступила от него в снег. – Вы расскажете мне все немедленно, сейчас же! Что вы знаете?!
Лоренсо в ответ поднялся по пригорку к стене замка.
- Я знаю теперь точно лишь то, что появился тут не случайно. Не случайный человек меня направил по не случайному пути, чтобы я, вероятно, сыграл какую-то роль в его замысле. Но неужели…
Лоренсо вложил свою ладонь во второй отпечаток.
Марго не поняла, что дрогнуло: сердце у нее в груди или земля под ногами.
Лоренсо отнял руку от стены, Марго подбежала к нему, и он показал ей свою ладонь, на которой таял золотистый след.
- Что здесь происходит?
Они разом обернулись на подбежавшего к ним Гвидо. Он остановился шагах в десяти от них – легко одетый, с выражением крайней тревоги на лице. Ему было достаточно одного взгляда на Марго, которая опустилась на корточки у стены, спрятав лицо в коленях, - чтобы все понять.
Лоренсо быстро, легкими шагами, сошел вниз.
- Это я, Гвидо, - произнес он, поравнявшись с братом и глядя ему прямо в глаза. – Решать должна Марго. Когда мы одновременно приложим свои ладони к отпечатками, все выйдут на свет Божий. Но для троих этот свет, видимо, померкнет.
Гвидо в несколько шагов оказался у Марго, скорчившейся у стены так же уничтожено, как год назад. Он попытался ее поднять, но она вырывала руки, слышались ее глухие рыдания:
- Все так и должно было быть, Гвидо. Я знала, что мне не уйти от этого выбора… - Слезы стекали меж ее прижатых к лицу пальцев. – Микеле научили мстить за себя, и он отомстил!
Гвидо опустился на колени рядом с ней, крепко обнял.
- Любовь моя, родная моя, я не верю, чтобы не было выхода. Я не верю в обреченность и в бессмысленность нашей встречи…
Марго продолжала безутешно плакать, Гвидо утешал ее, как умел… Марго словно очнулась, когда осознала, какие у него ледяные руки и как сильно он замерз. Она тут же вскочила, схватила его за руку:
- Скорее, скорее – греться! Гвидо, дурачок, сумасшедший… совсем заледенел…
Она провела его мимо Лоренсо. Тот, поглядев вслед полминуты, последовал за ними.
Теперь Марго хлопотала, отогревая Гвидо. Заставила его снять рубашку, растерла той же терпко пахнущей настойкой, разогрела для него вино с травами и специями. Тот все принимал из ее рук с такой любовью, так глядел на ее заплаканное, в красных пятнах, лицо, что у Лоренсо, сидевшего тут же, все внутри переворачивалось.
Марго, наконец, остановилась, встала позади Гвидо, обняла его и замерла. Совершенно несчастному Лоренсо казалось уже, что это он в чем-то виноват.
- Марго, скажите только слово, и я уеду, - вымученно произнес он. – В мои планы входило найти брата, но никак не разлучать его с любимой.
Марго, оторвавшись от Гвидо, подошла к нему, критично оглядела – Лоренсо съежился от ее взгляда.
- Лоренсо, сейчас мы пойдем в ту самую столовую, двери которой не закрываются и по сей день, вы нам расскажете все, что не решились сказать Гвидо ночью, а потом, исходя из ситуации, мы решим, что с вами делать, - сказала, как отрезала.
- …мы решим, что с вами делать: четвертовать или зажарить, - пробормотал тихо Лоренсо, поднимаясь со стула.
Марго остановилась на пороге зачарованной столовой. С того дня, как она прогнала из замка невидимых слуг, все начало стремительно терять свой блеск и нетронутость чистоты. Столовые приборы были теперь покрыты густым слоем пыли, порывом ветра из окна по скатерти разнесло бумажные салфетки. Они, подрагивая мятыми уголками, лежали на длинных скамьях, на полу, похожие на осенние листья. В зале было холодно. Впервые за долгое время Марго показалось, что здесь никого нет…
Они присели на краю длинного стола: Марго и Гвидо по одну сторону, Лоренсо – напротив них, по другую. Он запустил руки в свои длинные волосы, сквозняк тревожил его легкую, белую манжету.
- Когда я выезжал из дома, то совершенно не представлял, в какой стороне света или овраге тебя искать, - начал он, глядя куда-то в сторону рассеянным взглядом, словно разглядывая встающие из памяти картины. – Не буду утомлять вас подробностями: кому, где и сколько мне пришлось заплатить, чтобы наконец-то найти твой след, - он взглянул на брата и покачал головой. – Ну занесло тебя так занесло… Леса, реки, пустоши… Ты специально выбирал наиболее безлюдные направления? Ладно, потом раскроешь мне свои мотивы. Так или иначе, то, что я сам не сгинул на полпути, все же оправдывает мои увлечения музыкой и другими искусствами, которые, я знаю, ты тайно презирал, - по губам Лоренсо скользнула тень улыбки, он продолжил:
- Однажды поздним вечером я приходил в себя после долгого перехода. Остановился в таверне на окраине небольшой деревушки. Совсем недалеко от нее начиналась непроходимая, черная чаща – о чем люди думали, когда выбирали место для постройки?
- У них не было многоумного Лоренсо под рукой, который бы их отговорил, - не удержался Гвидо.
Брат мрачно на него посмотрел.
- Я выбрал столик, с наслаждением откинулся на спинку стула и, кажется, задремал, когда в мои начинающиеся сны проник голос какого-то человека.
- Не желает ли сударь стать моим учеником?
Вздрогнув, я открыл глаза. Ко мне за столик подсел суховатый человек средних лет с живо блестящими темными глазами, мягкими с проседью волосами до плеч и открытой улыбкой дельца.
- И чему вы учите? – устало спросил я, хотя совершенно не планировал завязывать с ним никакого разговора.
- А что вам надо? – ответил он вопросом на вопрос, чуть подавшись вперед.
- Мне надо найти брата, и вы мне в этом вряд ли поможете, - сухо ответил ему я, давая понять, что разговор окончен.
- Как самоуверенно, - засмеялся мой собеседник. – Смело и дерзко. Вы мне нравитесь, юноша. Из таких, как вы, и получаются мои лучшие ученики. Предприимчивые, с быстрым умом, изворотливые, как лисы. Я знаю, где ваш брат, - вдруг резко произнес он и встал.
Я тоже встал.
- Пойдете ко мне в ученики – скажу вам, как его найти, - снова улыбнулся он беззлобно.
- Неужто я не справлюсь без вашей помощи? – спросил я холодно, потому что его слова звучали ультиматумом, вопреки его внешнему дружелюбию.
Уголки его губ изогнулись вверх:
- Да просто жалко… так долго шли к своей цели и пропадете почем зря.
Он не договаривал и давил.
- Благодарю вас за предложение, но с Божьей помощью я как-нибудь и сам справлюсь.
Он вдруг перестал улыбаться, как будто свечу задули.
- Ну что ж, выбор ваш, юноша. Успехов! – он протянул мне руку, и я машинально пожал ее. Пожал вот этой самой рукой.
Они втроем посмотрели на раскрытую ладонь его правой руки, ту, что он прикладывал к отпечатку.
- Его рукопожатие обожгло, я выдернул руку, с удивлением глядя, как на ладони гаснет золотистый след.
Он небрежно бросил:
- Ах, простите… Старая и уже не смешная шутка. Не берите в голову мои слова. Я – пессимист и этого уже не исправить. Разумеется, вы найдете своего брата, тем более что он совсем недалеко отсюда – живет в старом, заброшенном замке всеми забытого королевства Иллель. А чащу можно и объехать, правда?
С этими словами он удалился. Когда за ним закрылась дверь таверны, я долго еще разглядывал правую ладонь, на которой не осталось и следа от его рукопожатия.
Ночью меня одолевали кошмары: образ незнакомца с искаженным от ярости лицом вставал высоко над темной чащей. Он поднимал руки и, словно призываемые им, в чащу бежали и тонули в ее тьме полчища лис: черных, рыжих, бурых…
Весь следующий день я плутал в снежной пурге, не различая ничего дальше ушей своего коня. Он уже начал выбиваться из сил, мою голову сверлила фраза незнакомца «пропадешь почем зря». Я приник к запорошенной, слипшейся от снега холке Янтаря и стал вспоминать, как матушка провожала меня. Как, низенькая, крепко-крепко обнимала, расцеловала и горячо прошептала в ухо, чтобы я ничего не боялся – ее молитва сохранит меня повсюду. Я не мог погибнуть. Я верил матери больше, чем белой мгле, больше, чем своим ломимым от холода рукам и ногам. Все это было ложью против ее обещания. Совсем скоро снежная пелена стала редеть, я обнаружил, что конь бредет по холмистой местности. Весь снег, что был припасен наверху, теперь топтали копыта моего Янтаря, а над нами зажигались первые редкие звезды. С вершины одного из холмов я, действительно, увидел замок и взял курс на него. У ближайшего к нему холма мы и встретились… несколько сумбурно, надо сказать… - закончил Лоренсо свой рассказ.
Марго сидела, положив голову на плечо Гвидо, и бессознательно водила пальчиком по краю рядом стоящего бокала.
- Что же получается, - произнесла она потерянно, - не было на земле такого человека, чья рука подошла бы к созданному Микеле отпечатку? Я могла бы ждать долгие годы, десятилетия, встречая и провожая «не тех» людей? Когда все зависело лишь от рукопожатия Микеле или его учителя?
- Какая страшная, подлая месть! – с негодованием воскликнул Гвидо.
- Да… - откликнулся Лоренсо. – Но нам предложили продолжить игру.
Он встал и пошел вдоль длинного стола. Все приборы аккуратно были разложены рядом с тарелками. Все, кроме одного… Лоренсо остановился.
- У вас в замке не хватает ножей? – спросил он удивленно.
- Да, бедность невероятная, - ответила она ему в тон. – Лоренсо, вы даже в день траура найдете, над чем подшутить?
- Нет! Я вовсе не такой циник, Марго! – запротестовал Лоренсо. – Просто в голову пришло…
- На этом месте сидела моя младшая сестра, Мирабель, - мягко сказала Марго. – Когда Микеле грубо выдернул меня из-за стола и предъявил свои права, Мирабель вскочила, схватив нож, и бросилась на него. Она исчезла вместе с ним, я так полагаю.
Лоренсо как-то растерянно посмотрел на пустое место Мирабель.
- Не знал, что бывают такие младшие сестры…
- О, Лоренсо, вы себе не представляете: отец так хотел сына, но родилась Мирабель. Впрочем, когда начала подрастать, стало понятно, что она любому мальчишке сто очков вперед даст. Кто торжествующе обозревал окрестности с верхушки самого высокого дерева? Конечно, Мирабель! У кого любимой игрушкой был сначала деревянный меч, а позже – настоящая шпага? У Мирабель. И фехтовала она отчаянно и очень талантливо…
Лоренсо слушал ее, одной рукой опираясь о поверхность стола.
- Какие все люди эгоисты, - негромко с усмешкой произнес он. – Только сейчас я вдруг понял сердцем вашу тоску, Марго.
- Он бы наверняка влюбился в Мирабель, - шепнул Гвидо Марго.
Лоренсо, к счастью Гвидо, не расслышал его слов. Он прямо взглянул на Марго, его зеленые глаза блестели и казались сейчас чуть прозрачными.
- Марго, вас не смущает то, что ответ как бы лежит на поверхности? Что мы сейчас представляем собой самое глупое из всех возможных собраний? – он снова двинулся вдоль стола, отдаляясь от Гвидо с Марго и говоря все громче. – Ведь мы, по идее, должны не медля броситься к той стене, соединить свои усилия и вернуть к жизни их всех.
- Это кажется мне справедливым, - отозвалась тихо Марго.
- Мне тоже. Но давайте представим, что будет после этого исполненного торжеством мгновения? – Он дошел до конца залы и обернулся – им передавалось его напряжение натянутой струны.
- Сначала мы поженимся с Марго, как того требует магический договор. Потом она зачахнет от тоски, и мы похороним ее рано или поздно, я не шучу, - Лоренсо направился вдоль стола в их сторону. – Следующим в очереди на тот свет будет Гвидо. Так?
Бледная Марго вцепилась в руку Гвидо, едва дыша.
- Отважная Мирабель останется одна: больше некого защищать, будь в ее руке сколько угодно ножей. Сможет ли она сохранить свою жизнерадостность после смерти любимой сестры?
Марго смотрела прямо перед собой.
- Что могут чувствовать родители двух прелестных дочерей, видя, что их судьбы исковерканы, замечая лишь угасание под непосильным гнетом нашей жертвы? – продолжал Лоренсо совершенно ровно, словно рассказывая чью-то чужую историю. – А друзья, придворные? Как им будет житься и дышаться в удушливом облаке подавленности и беспросветности, накрывшей замок?
Лоренсо приблизился вплотную к Марго и Гвидо. Они встали.
- Не это ли – главная цель знакомого мне уже господина? Сделать как можно большее количество неподвластных ему людей глубоко несчастными, все перепутать так, что однажды утром никому не захочется вставать с постели, чтобы распутывать этот клубок ошибок и боли. Зачем ему это надо? Я не знаю, и, слава Богу! Быть может, такой огромный кусок несбывшихся надежд – приличная плата бестелесной прислуге за год работы.
Гвидо, не отрываясь, глядел на своего брата. Тот скрестил руки на груди.
- Решайтесь, Марго. Продолжите ли вы игру или рискнете разорвать эту магическую связь. Я не могу знать, будем ли мы счастливы в последнем случае, но зато уверен, что по воле моего нового знакомого ничего хорошего и светлого нас не ждет.
Марго в отчаянии оглядывала заброшенный зал. Как велика была цена… Никогда больше не увидеть их.
Минуты шли одна за другой. Гвидо с болью смотрел на совершавшуюся в ней борьбу.
- Я не могу… не могу принять решение, - выдавила, наконец, она, низко, как перед палачом, склонив голову. – Простите меня…
Гвидо с Лоренсо обменялись взглядами. Лоренсо сел перед Марго на скамью, взял ее за руки и сказал:
- Милая Марго, не вам просить прощения. И врагу заклятому ни я, ни Гвидо не пожелали бы вашего выбора.
Гвидо осторожно провел по волосам и поникшему плечу Марго:
- Марго, мы можем уйти отсюда и больше никогда не возвращаться к этому вопросу. Лоренсо уедет, а мы постараемся жить с тобой, как раньше…
Марго покачала головой:
- Как раньше, Гвидо, это тоже – жизнь на острие ножа. Быть рядом с любимым человеком, принимать его заботу, нежность и все, как будто бы на расстоянии вытянутой руки. Закрывать глаза в золотистых сумерках часовни, зная, что никогда в ней не прозвучат обручальные обеты и не будет ничего… даже поцелуя.
Они оба замолчали. На глубине этой боли больше не осталось слов.
Солнце незаметно заглянуло в высокие окна – все окружающие их краски едва заметно потеплели.
- Марго, - нарушил молчание Лоренсо, - а ведь лично Микеле не преуспел в своих далеко идущих планах, верно?
Марго молча кивнула.
- Гвидо, напомни мне, пожалуйста, те чудесные неволшебные слова, которыми Марго вымела из замка излишек жильцов.
- Маленькая хозяйка закричала, чтобы все убирались прочь, как хочет Дух, живущий в часовне… Марго, ты говорила с Ним?
- Нет, конечно, - воскликнула Марго. – Но тогда эти слова пришли сами, и я знала, что говорю правду!
Лицо Лоренсо посветлело, он встал и заговорил с все возрастающей уверенностью:
- Но ведь это же очень важно – все, о чем вы только что сказали! Мы не можем ни на что решиться, плутая в трех соснах – наших чувствах, иногда начинаем рассуждать о долге, о жертве. И при этом выпускаем из внимания нечто весьма существенное…
И Гвидо, и Марго удивленно посмотрели на Лоренсо, как на человека, взявшегося доказать недоказуемую теорему.
- Вам не кажется, что опутавшая нас магия ломалась всякий раз от соприкосновения с чьей-то еще волей?
Солнечный свет играл на потускневших бокалах, запыленных хрусталиках огромной люстры и светлых волосах Лоренсо.
- Марго поэтично назвала это волей Духа, живущего в часовне, - Лоренсо улыбнулся ясной, лукавой улыбкой. – Микеле пал, только лишь на словах бросив Ему вызов. Всех невидимых слуг, как ветром сдуло, когда приказ был озвучен от Его имени. Господин из таверны, хотя и втянул меня в эту историю, но вмиг посерел лицом, когда я заявил, что с Божьей помощью сам найду брата. Все это время мы имели на своей стороне исключительного Союзника, Который поддерживал любое сопротивление магии Микеле. – Лоренсо заправил за ухо, мешавшую ему прядь волос. – Ваш отец, Марго, совершил ошибку, пообещав тебя в жены этому лису. Это была первая ошибка из цепи. Насколько она будет длинной – решать нам. Мне кажется очевидным, что воля обо всех нас наверху совсем другая.
Солнце продолжало разукрашивать пыльное, но роскошное убранство зала.
Марго показалось, что тиски двух вариантов разжались и с ее души сняли какой-то ужасный, тяжелый камень.
- Правильно ли я вас поняла, Лоренсо, что соединив наши с Гвидо судьбы, мы шагнем в неизвестность разорванного магического договора? И это не будет эгоизмом нашей любви, но – принятием высшей воли?
Лоренсо смотрел на нее серьезно, как никогда.
- Да, Марго. Это будет попытка не продлевать цепь ошибок, заложенную вашим отцом и выйти на наш настоящий путь. Быть может, нас будет на нем только трое. Я не могу ничего вам обещать.
Марго и Гвидо стояли рядом. Она положила ладонь на его грудь и чувствовала, как ровно и сильно бьется его сердце. Лоренсо был прав – надо было сделать шаг в светлую неизвестность, где не будет больше пустоты и рабства. Там точно будет свет, точно будет тепло рук Гвидо и биение его любящего сердца. Там все будет правильно, все найдет силы начаться заново…
- Пойдем, Гвидо, - промолвила Марго. Гвидо бережно и крепко ее обнял, и они направились к дверям.
Лоренсо вышел вслед за ними и случайно задел дверь плечом. Она с возмущенным скрежетом сдвинулась. Юноша запрокинул голову, глядя на высокие, старые двери. Он глубоко вдохнул, в уголках его глаз стояли слезы, взялся за пыльные ручки и медленно затворил двери уже залитой золотом солнца залы.
Марго и Гвидо стояли чуть поодаль, обнявшись. Двери затворились, значит даже еще не совершенный выбор был кем-то принят.
Гвидо коснулся губами ее щеки, там, где блестела соленая влажная дорожка, поцеловал мокрые от слез ресницы, висок с пушистой, непослушной прядью.
- Гвидо, Гвидо… как же сильно я тебя люблю, - прошептала Марго едва слышно и поцеловала его.
Обоим показалось: все, что они сдерживали, прятали даже от себя, в этот миг вырвалось наружу каким-то ослепительным, безбрежным чувством.
Лоренсо посмотрел на свои запачканные пылью руки, когда на него прямо из-за дверей обрушился гул голосов. Для прежнего безмолвия замка это было сравнимо с десятибалльным штормом.
- Неужели… - Лоренсо распахнул дверь, шагнул вперед и вовремя увернулся от блеснувшего в солнечных лучах ножа. Он перехватил руку рыжеволосой девушки, которая запыхавшись, полмгновения ничего не понимая, глядела в его лицо. Ее зеленые глаза сузились, она выдернула руку:
- Где моя сестра? Отвечай!
Тут и стражники подоспели в полном составе. Изящный, длинноволосый Лоренсо оказался окруженным вооруженной до зубов толпой.
- Я понимаю, - громко сказал он, - что за год сна можно было и подзабыть внешность Микеле, но я – не он!
Марго и Гвидо, оттеснив стражу, прорвались к нему.
- Марго! Она здесь! – раздались голоса.
Рыжеволосая девушка, отшвырнув нож, бросилась и обняла ее.
- Мирабель, рыжик мой отчаянный, - плакала счастливая Марго, зарываясь в ее волосы. – Мама, отец!
Сверху ее накрыли родительские объятия.
Гул голосов не смолкал. Все одновременно что-то спрашивали, переспрашивали, уточняли, изумляясь возникшей запущенности в минуту назад, как им казалось, сияющей чистотой столовой.
- Глядите! – вдруг воскликнул Лоренсо, указывая в окно.
Королевская семья приникла к стеклу, к соседним окнам бросились подданные, слуги, гости. Замерев, все смотрели, как на горизонте, прямо над черной чащей, пелену туч пробили тонкие, сверкающие лучи. Они пали на верхушки деревьев, подобно драгоценному ливню. Их становилось все больше. Полоса невиданного, играющего, живого света ширилась, поглощая чащу так, что вскоре ее не стало видно. Несколько минут потрясенные люди глядели на это ослепительное, неотвратимое шествие света, а потом он начал рассеиваться. Светлый туман, как струи горячего воздуха, трепетал какое-то время на том месте, где густо чернели деревья. Небо расчистилось, и солнечный свет развеял его остатки.
- Чащи больше нет! – воскликнул кто-то.
- Глядите, что это? Что так ослепительно сияет на ее месте?
Марго прижалась к Гвидо, спрятав лицо у него на груди.
- От всего, что было, не осталось и следа… - произнесла она, ощущая разливающуюся в душе радостную тишину. Потом обернулась на родителей. Они стояли чуть поодаль, с удивлением и интересом глядя на Гвидо. Марго взяла его за руку и подошла к ним.
- Мама, отец, познакомьтесь – это Гвидо, старший сын дона Алдо из Речных краев. – Гвидо поклонился королю и королеве. – Он оберегал меня все то время, пока длилось колдовство Микеле. А его младший брат Лоренсо нашел выход из магического тупика, в который мы попали.
Король протянул руки молодым людям.
- Не знаю, найду ли я достойные слова благодарности для вас, юноши. Ведь вся вина за случившееся лежит на мне одном…
Марго с жалостью посмотрела на его омрачившееся лицо.
- Сир, не корите себя так, - произнес Лоренсо, - найдется ли на земле человек, которого ни разу не запутали и не обманули? Выкиньте память об этом из головы, ведь впереди у вас много радостного – например, свадьба Марго и Гвидо…
- Лоренсо!! – в один голос воскликнули те возмущенно.
Королева ахнула и прижала руки к груди.
- Ну вот так… - взволнованно заговорила она. – Не успели глазом моргнуть, как один жених сменился другим! Гвидо, вы, в самом деле, хотите жениться на Марго?
- Да, ваше величество, - твердо ответил Гвидо, несмотря на обуревавшее его смущение и неловкость. – Я прошу у вас руки вашей дочери и с замирающим сердцем ожидаю вашего решения.
Королева нежно коснулась щеки Марго, заглянула ей в глаза.
- Но что думает об этом сама Марго? Доченька, ты любишь Гвидо и, правда, хочешь замуж за него? Это не очередное наваждение?
- Мама… - Марго покачала головой. – Вам только кажется, что все это поспешные решения, а у нас с Гвидо было полгода, чтобы понять, что к чему.
Королева оглянулась на мужа:
- Нас не было полгода? – шевельнулись ее губы в страхе.
- Нет, мама, замок пустовал целый год, - тихо сказала Марго. – Я не знаю, что со мной стало бы… Гвидо делился со мной своим мужеством, верой в лучшее, во всем помогал, его любовь и дружба были моей единственной радостью и светом в эти долгие, безнадежные дни.
- Что касается меня, то я – не имею ничего против вашего брака, - произнес король, помолчав некоторое время, словно пытаясь представить, как все это было.
Королева взяла мужа под руку:
- Как и я, моя милая… Ты правильно подметила, что все это просто слишком стремительно для нас. Но не для вас, конечно же. Я даю свое согласие и благословение.
- Часовня… - вдруг прошептала Марго, оглянувшись на открытые двери. – Нам надо быть там, надо поблагодарить Господа за наше освобождение!
Сердце влекло ее туда, сердце пело о том, что чудо не кончилось, а лишь начинается в эти немного суматошные мгновения. И ей хотелось окунуться снова в подлинность и покой, снова преклонить колени перед Тем, Кто всегда был рядом. Все переходы и лестницы остались позади в один короткий миг – Марго распахнула дверь. Нежный, тонкий свет лился в окна часовни. Склоненные головы четырех ангелов были увенчаны венками из живых цветов, каких не видел никто в этих краях. Те же невиданные цветы лежали у подножия креста. Они источали невесомый, легчайший аромат, который не поддавался описанию. Кому-то казалось, что тысячи бабочек в один миг вспорхнули и растворились в солнечных лучах, кому-то, что росой выпали на травы звезды в предрассветной тишине.
Все присутствующие опустились на колени. В этот миг каждый нашел в своем сердце те, самые главные, слова. И было совсем неважно, что они звучали в нем давным-давно, в поющем и играющем детстве, а потом забылись, растерялись, рассыпались цветным бисером – разве соберешь?
Отец Евгениус, который был среди гостей с самого начала, первым поднялся с колен. Его небесно-голубые, старческие глаза сияли, когда он коснулся ближайшего из цветочных венков.
- Дети, - промолвил он радостно, - это ведь для вас. Подойдите!
Гвидо с Лоренсо и Марго с Мирабель переглянулись, встали и неуверенно подошли к нему.
Отец Евгениус бережно снял первый венок.
- Это для тебя, Гвидо, - тот склонился, затаив дыхание, и отец Евгениус увенчал его темные волосы прекрасным венком.
- Марго… - та, казалось, светилась от радости так же неуловимо и таинственно, как и те цветы, которые уютно устроились в ее пушистых каштановых волосах.
- Лоренсо, - отец Евгениус снял третий венок с головы ангела и поднял чуть дрожащие руки. Лоренсо преклонил голову, и венок легко соскользнул с пальцев священника на его блестящие, льняные локоны. Лоренсо не выглядел испуганным или скованным в светлой строгости часовни, напротив, в его глазах читалась радость узнавания, словно он видел далеко вдаль всю свою жизнь, и даже немного дальше…
- Мирабель, - вот уж кто был явно не в своей тарелке все это время. Мирабель переложила на одно плечо дрожащими руками свои длинные рыжие волосы. Казалось, она не могла до конца понять, чем именно заслужила стоять среди увенчанных чудесными венками Марго, Гвидо и Лоренсо. Она склонила голову.
- Святой отец, - раздался ее шепот, - тут точно нет никакой ошибки? С каких это пор за бесконечные шалости, дерзости и споры у нас дарят небесные цветы?
Отец Евгениус возложил невесомый венок на ее голову и, наклонившись, прошептал ей на ухо:
- Мирабель, не забудь сказать на исповеди, что собиралась убить человека…
Она в ужасе подняла на него ставшие огромными зеленые глаза и увидела, что он почти смеется.
- Прости, солнышко, - отец Евгениус поцеловал ее в покрывшийся испариной лоб. – Не всякий мужчина способен быть таким храбрым, хотя и не стоит забывать, что ты все-таки – женщина. Твои красота и жизнерадостность вдохновят Лоренсо еще на многое, помимо нахождения ключа к магической загадке.
В полном замешательстве Мирабель взглянула на Лоренсо, который чуть было не принял на себя удар ножа, предназначенный Микеле.
«Прости!» - говорил ее виноватый взгляд.
«Спасибо!» - отвечали ей золотисто-зеленые, как пронизанная солнцем листва, глаза Лоренсо.
Отец Евгениус подошел к Марго, взял ее за руку.
- Марго, быть может, я задам странный вопрос, и ты рассердишься на меня за него…
- Конечно нет, святой отец, спрашивайте!
Старый священник грустно посмотрел на нее.
- Могла бы ты простить Микеле? Неправильно, страстно, но он, правда, любил тебя с самого детства. Просто у него не было такого Учителя, как у нас…
Марго посмотрела на россыпь цветов у подножия креста, вспоминая печальный, тоскливый взгляд черного лисенка из глубин своего детства.
- Да, думаю, что, да. Но разве его можно спасти? Ведь я слышала это пение – в нем были красота и суд – я видела своими глазами, как он пал и исчез без следа.
Отец Евгениус облегченно вздохнул:
- Невозможное людям – возможно Богу… - он повернулся лицом к кресту, остальные подняли глаза на витраж, находящийся над Распятием, и не смогли сдержать возгласов изумления.
Заходящие лучи солнца пронизывали известный им сюжет: у дверей Рая, увитых розами, яркими цветами и листвой, стоял белоснежный Архангел с пламенеющим мечом в тонкой руке. Вспоминая последующие несколько мгновений, они не могли точно сказать, что они видели – игру лучей солнца или…
Изображения сменяли друг друга невероятно быстро. Вот, на витраже, помимо Архангела, появился черный, как уголек, лисенок. Вот, он боязливо смотрит на сияющую белизной фигуру верховного ангела и непреодолимое оружие в его руке. На последнем сюжете витража, вспыхнувшем в игре сменяющих друг друга цветных лучей, лисенок стоял, низко склонив голову, и Архангел словно бы слушал его, опустив огненный меч.
Вы можете начинать темы Вы можете отвечать на сообщения Вы не можете редактировать свои сообщения Вы не можете удалять свои сообщения Вы не можете голосовать в опросах
Template->make_filename(): Error - file quick_reply.tpl does not exist
FAQ
Поиск
Группы
Профиль
Вход
