Аконит и примула (автор Алекс Кроу)

[Медея]

Название: Аконит и примула
Автор: Алекс Кроу (https://ficbook.net/authors/309697)
Персонажи: Рабадаш/Ласаралин, Аравис
Жанр: Романтика
Рейтинг: PG-13
Размер: Драббл, 3 страницы, 1 часть
Статус: Закончен

Описание:
Если место в аду для влюбленных и пьяниц, то кого же прикажете в рай допускать? (с) Омар Хайям.
Зарисовка на тему «Что было бы, если бы однажды Аравис всё же вернулась в Ташбаан?».

Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика

Примечания автора:
Как говорится, восток (в нашем случае, юг) — дело тонкое. И весьма прекрасное.

Примула означает преданную и искреннюю любовь на языке цветов. Аконит — символ близкой опасности, злого языка.

(Я пытался в романтику. Получилось то, что получилось.)
_______________________________


Каждое движение Ласаралин сопровождает негромкий перезвон. Ее руки унизаны дюжиной браслетов, ловящих солнечные лучи россыпью гранатово-красных камней, длинные серьги распадаются десятком цепочек, каждое звено в которых блестит вправленной в белое золото рубиновой крошкой, и даже повязанный вокруг бедер амарантово-красный кушак украшен подвесками причудливой звездчатой огранки.

Что ж, думает Аравис, когда ее слепит очередной пойманный украшениями солнечный зайчик, ты всегда любила… яркое.

Любила примерять драгоценности своей матери, когда та не видела, тайком пытаться подкрашивать глаза и губы и щебетать ни о чем целыми днями напролет. Ласаралин щебечет и теперь, неторопливо потягивая разведенное водой розовое вино, и Аравис никак не может отделаться от ощущения, что по-прежнему видит за всей этой краской и тонкими чертами взрослой женщины маленькую пухлощекую девочку. Ласаралин кажется ей такой же вечной, как сам мир: что бы ни случилось с ними за эти годы, Ласаралин по-прежнему будет говорить о всякой ерунде.

Ласаралин по-прежнему будет считать, что для женщины нет ничего важнее удачного замужества.

— Какой красавец, — лукаво улыбается подруга, стреляя подведенными глазами в сторону беседующего с нарнийским послом Кора, и одаряет Аравис многозначительным взглядом. — Теперь я понимаю, почему ты решилась бежать в Арченланд, дорогая. Оно и верно, — добавляет Ласаралин, чуть хмуря тонкие черные брови вразлет. Неправдоподобно красивые брови. — Такой супруг, как тархан Ахошта, тебе был ни к чему. Ты и сама, верно, знаешь, что он… плохо кончил, — говорит тархина и почти смеется, признаваясь доверительным тоном. — Муж был в ярости.

Аравис коробит это «муж» из уст подруги. Ласаралин не называет его по имени, каждый раз будто намеренно подчеркивая свою нынешнюю значимость. Десять лет назад Ласаралин с гордостью щебетала о другом муже, и Аравис совсем не уверена, что вдовство пошло подруге на пользу. Десять лет назад Ласаралин была маленькой девочкой, обрученной со стариком и думающей лишь о безделушках и ваннах из молока ослиц. Теперешняя Ласаралин удивленно поднимает свои красивые брови, когда Аравис решается задать самый главный с ее точки зрения вопрос.

— Но ты хоть… любишь его?

— Люблю? — повторяет подруга, и браслеты на ее руках звенят особенно громко и отчетливо. Она с головы до ног в любимых драгоценностях, блестит серебряным шитьем светлого платья с длинным амарантовым кушаком, и на первый взгляд кажется, будто ей вполне этого достаточно. — Аравис, дорогая… Я буду матерью следующего тисрока, неужели ты не понимаешь?

Аравис не решается спросить, как Ласаралин вообще могла пожелать себе такого мужа. И отмечает, что подруга не говорит ни слова о дочери. Той нет и трех лет, и она, верно, ничто в глазах матери. Ничто в глазах отца. Ее не выдать замуж ради заключения выгодного союза, и тисрок Рабадаш едва ли вообще помнит о ее существовании.

Сама Аравис смутно помнит лишь принца Рабадаша — властного, несдержанного и совершенно безжалостного, — но полагает, что никакой божественной каре не в силах заставить его измениться. Ласаралин смеется вновь, когда Аравис решается задать новый вопрос.

— О, мой господин так… вспыльчив. На днях один из тарханов высказал опасения по поводу… — подруга задумывается, хмуря брови еще сильнее, пока Аравис борется с раздражением, охватившим ее при слове «господин». — Сдается мне, речь шла о новой линии обороны на южной границе. Так их спор завершился тем, что, — Ласаралин хихикает, прижимая к накрашенным кармином губам руку в полудюжине тонких колец из белого золота. — Муж опрокинул стол. Столешница треснула в двух местах.

Аравис никак не может понять, веселится ли подруга всерьез или лишь поддерживает иллюзию, что обожает мужа. Пусть не такого старика, как первый её супруг, но всё же мужчины старше Ласаралин на целых шестнадцать лет. Свирепого воина в прошлом и повелителя всего Калормена в настоящем, карающего своих слуг жестоко и без промедлений.

Черноглазого дьявола.

Аравис рада, что жена арченландского принца слишком незначительна для того, чтобы привлечь внимание тисрока. Аравис вполне хватило той ночи в Старом дворце, когда она подслушала планы еще не тисрока, но кронпринца, и последовавшей за этим безумной скачки через пустыню.

Ласаралин перестает щебетать и хмурит брови всерьез, заметно понижая голос.

— Мы не говорим об этом, дорогая. Никогда.

Потому что великий тисрок обезглавит всякого, кто посмеет напомнить ему о поражении и ослиной шкуре?

Ласаралин перестает улыбаться и вовсе, едва заметно качая головой. Ее блестящие от розового масла волосы шуршат по светлой ткани платья, цепляясь за вышивку, а красные камни в длинных серьгах кажутся Аравис каплями крови на оливково-смуглой шее. Аравис мерещится, что она видит мимолетный проблеск страха в темно-голубых глазах подруги, но жена тисрока слишком хорошо владеет собой, чтобы позволить чужеземной принцессе разглядеть хоть одну из ее настоящих эмоций.

Пусть Аравис и не может отделаться от ощущения, что Ласаралин вскоре покидает зал отнюдь не потому, что неотложные дела могут быть даже у той красивой куклы, что она изображает при муже. Ласаралин бежит от давней подруги, словно боится, что вопросы и воспоминания Аравис могут привести их обеих на плаху.

Ласаралин распахивает светлые резные двери без стука, но склоняется в низком поклоне, роняя концы завитых волос на ковер, прежде чем эти двери успевают закрыться. Тянет медовым голосом, полным смирения и обожания:

— Господин…

— Заходи, коль пришла, — низкий бархатистый голос звучит почти раздраженно, но Ласаралин выпрямляется со звоном браслетов и подвесок на кушаке и уверенно проходит к столу из дорогого красного — почти кровавого в лучах проникающего в стрельчатое окно света — дерева. Поднимает руку в полудюжине колечек — на указательном надеты сразу три тонких ободка из белого золота, — но не решается коснуться разбросанных по столу бумаг.

— Она невыносима.

Уголок тонких губ дергается в едва заметной глазу усмешке, но Ласаралин замечает.

— С ней и прежде бывало тоскливо, но теперь… Полагаю, мне следует порадоваться за нее. Судя по тому, что я слышала об Арченланде… Аравис действительно лучше жить там, чем в Калормене, — Ласаралин задумчиво прикусывает нижнюю губу, и в голосе появляются почти детские нотки. — Что ты читаешь?

Черные — подведенные темной синевой в знак принадлежности к касте воинов — глаза смотрят сквозь пергамент непроницаемым взглядом.

— Тархана Корадина заинтересовали твои… северные гости. Он будет рад оказать достойный прием всем желающим отведать его гостеприимства.

Ласаралин задумывается, пытаясь вспомнить, где стоит ближайший к Ташбаану загородный дворец тархана. Где-то выше по течению реки, утопая в распустившихся цветах и благоухая сладкими запахами дюжин фруктовых деревьев.

— Это далеко?

— Двадцать миль, — бархатный голос звучит ровно, даже равнодушно, но Ласаралин отвечает, не задумываясь:

— О. Тогда я не поеду.

И протягивает руку, чтобы коснуться смуглых пальцев с парой украшенных самоцветами перстней. Ласаралин не ждет слов. Черные глаза смотрят поверх пергамента так, что ей и не нужны никакие слова.

Аравис будто была рождена с северной моралью в крови. Южную ей не понять.
_________________
<div>Лучший способ понять человека — прочесть книги, которые читает он. </div><div><br /></div><div>Прежний ник — Elleina.</div>